Мой папа самый лучший - Саша Ройс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И то и другое, но немного.
— А что будешь пить?
— Все что угодно, только не сбитень! — шучу я. — Черный чай, если можно.
— Хорошо.
Постелив передо мной большую накрахмаленную салфетку, Ванда быстро и ловко сервировала завтрак.
— Приятного аппетита! — пожелала она и отвлеклась на большие кастрюли, в которых что-то варилось и нетерпеливо кипело.
— Ванда, от вас можно вызвать такси? Мой телефон сел, и я не могу никому позвонить.
— Никого не нужно вызывать. Мирон уже прислал за тобой машину с водителем. Он отвезет тебя домой.
Надо же. Позаботился. Прячу улыбку.
— Ванда, а вы давно знаете Мирона?
— Давно, — женщина утвердительно качает головой. — Лет пятнадцать-шестнадцать. Мы из одной компании. Всегда дружили. А мой муж Роберт один из самых близких его друзей.
— Находясь здесь, я ловлю себя на мысли, что совсем не хочется возвращаться в мир высоких технологий, — чуть дрожащим голосом признаюсь я.
На лице женщины расцветает понятливая улыбка.
— У нас хорошо. Мирон часто проводит здесь время, когда что-то не ладится в жизни или с бизнесом.
— А он привозил сюда дочку?
— Нет, никого кроме тебя, сюда не привозил, — хозяйка не тянет с ответом.
Странно. Значит, это место он держит втайне от своих родных. Хотя, возможно Аврора и Дарья Филипповна знают о хижине лесника. Просто никогда не стремились сюда попасть.
Завтракаю и замечаю, что вновь рассматриваю наряд хозяйки.
— У вас необычные платья. Красивые, длинные. Такие носили женщины на рубеже минувших столетий.
— Всю жизнь я любила длинные балахоны и пышные юбки. — Ванда поджимает губы. — И никогда не скрывала этого. Роберт оценил мой вкус. Ему нравилось, что я была сама собой и не стремилась, как большинство девчонок, надеть юбку короче.
Вспоминая былые дни, Ванда мечтательно смотрит вверх и крутит рыжий локон.
— Муж как-то признался мне, что запал на мои длинные юбки и веселый нрав. Ха-ха-ха! Мужчины они такие. Любят веселых. Лишь бы только не бузила!
Смеюсь, дожевывая сырник.
— Полностью согласна, — поддакиваю я. — Ванда, можно нескромный вопрос. У вас есть дети?
— Твой вопрос вполне себе обычный, — охотно отозвалась она. — У нас с Робертом есть сын Григорий. Пятнадцать лет. Занимается спортом. Учится в Англии.
Услышанная мною информация тут же откликается во мне. Неужели Мирон решил последовать примеру друзей и отправить своего ребенка на несколько лет жить и учиться за границу?
Это совершенно на него не похоже. Ведь он поступает так, как думает сам, а не кто-то другой!
Черт.
Задумчиво делаю глоток чая.
— А как давно Григорий учиться в Англии? — спрашиваю я.
— Пару лет.
— Что за спорт привлек его внимание?
— Плавание.
Слегка качаю головой.
— Здорово. Ванда, а почему вы отправили сына учиться за границу? — чуть прищуриваюсь, ожидая ответа.
Хозяйка заведения упирается ладонью о холодный край плиты и, удобно подбоченившись, поясняет:
— Веришь, Лиза, или нет, но я никогда не думала, что все сложится именно так, и Гриша будет учиться в Англии.
Из нее вырывается тихий смешок.
— Но когда за Гришей порой мы вдруг стали замечать острое поведение. Все это было моментами. Вспышками. Возраст переходный и прочие. Роберт и Мирон были вынуждены с ним поговорить. И я сама сильно удивилось, насколько скоро это помогло.
В глазах женщины мелькают непрошенные воспоминания тех дней и последующее за ними облегчение.
— Ванда, я понимаю, что Мирон близкий друг вашей семьи, — я стараюсь подбирать слова, — но он вам помог с ребенком…
Вопросительно пожимаю плечами.
Женщина делает глубокий вдох.
— В этом нет ничего удивительного. Мирон крестный отец Гриши, — с ласковой улыбкой вносит ясность она.
Немного погодя мы с Вандой сменили тему, однако всю дорогу я думала о Мироне. Все-таки меня не на шутку тревожит вопрос: почему он так навязывает Авроре учебу за границей?
Позавтракав, я поблагодарила хлебосольную хозяйку и замечательного верного друга Потемкина в одном лице. Таких людей видно сразу и за версту. Вокруг них даже аура иная. Солнечная. Со светлячками и радужными бабочками вокруг.
Ванда провожает меня, прежде взяв слово, что я в скором времени приеду в гости.
Сажусь в машину и говорю водителю свой адрес. Слава Богу, он привозит меня именно ко мне.
Оказавшись в квартире, я чувствую, что дома меня будто не было как минимум неделю, а не всего одну ночь.
Ставлю телефон на зарядку и иду в ванную чистить зубы, попутно вспоминая, какие задачи у меня нарезаны на этот день.
Отвезти малышку на тренировку. После визит к Дарье Филипповне. Но перед этим мне нужно позвонить на работу, узнать, к чему готовиться завтра.
А Мирон?
Сама себе робко задаю вопрос.
Тоскливо вздыхаю.
Он позвонит. Позвонит сам.
Звоню на работу. Лида вводит меня в курс дела. Прошу коллегу отправить на е-мейл бумаги для ознакомления. Провожу несколько часов в работе. Это мне здорово помогает и отвлекает. Как будто загружена одна часть мозга, забыв про вторую. Где хранятся эмоции и чувства. Где Мирон и малышка Аврора. Где вопросы и ни одного нормального ответа.
Устало потягиваюсь и смотрю на часы. Еще пару часиков и надо будет ехать за Авророй.
Время обеда миновало, а я варю себе только кофе и сооружаю парочку бутербродов. Я почти заканчиваю со своей нехитрой трапезой, когда меня настойчиво к себе зовет телефон.
Наскоро вытерев руки салфеткой, мчусь в другую часть квартиры.
На экране высвечивается «Мирон». Следует секунда раздумий — и я принимаю звонок.
— Да.
— Привет, крошка! — в динамике раздается самоуверенный и не сомневающийся голос Потемкина.
Почему его голос так легко сносит все барьеры? Размывая даже пресловутые границы вежливости и этикета.
«Крошка»? Ну-ну Мирон!
— Привет, пупсик! — слышу, как мой собеседник удивленно и резко втягивает в легкие воздух. — Крошка на тебя немного зла. Ведь твои шаловливые ручки расстегнули все пуговицы на моей пижаме. И спрашивается, что они вытворяли потом?
Едва вымолвила последнее слово, как ощутила себя той самой в халате и в бигудях исправно выносящей мозг супругу. Противоречивые чувства захлестнули меня.