Король в изгнании - Джеймс Алан Гарднер

Возможно, сейчас отец мог бы мною гордиться, узнав, что я стал кем-то вроде капитана судна. Хотя… вряд ли. С тех пор как родились мы, Сэм была для него драгоценной жемчужиной, а я лишь кучкой собачьего дерьма. Достаточно вспомнить, что произошло, когда на Трояне начались мятежи, война и прочее. Выживших дипломатов эвакуировали обратно на Новую Землю, но я смог добраться лишь до маленького наблюдательного пункта на одном из спутников Трояна. По милости отца я проторчал там целых двадцать лет, обреченный на изгнание и одиночество. Двадцать лет без перерыва, в то время как другие наблюдатели сменялись каждые шесть месяцев. Отец бросил меня на этой базе, словно какое-то старье в самом дальнем углу чердака, от которого не можешь по каким-либо причинам избавиться, но не имеешь никакого желания видеть.

Из-за того, что случилось с сестрой.

Из-за того, что я оказался не слишком хорошим телохранителем.

Если бы отцу стало известно, что я стал исполняющим обязанности капитана «Ивы», он, вероятно, сказал бы: «Уберите этого придурка, пока он не погубил корабль».

* * *

Мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать все необходимое. Мне не были известны кодовые слова, которыми пользовались настоящие капитаны, чтобы запросить информацию о состоянии корабельных систем. Однако в конце концов я выяснил, что «Ива» летит на автопилоте, направляясь к базе флота возле планеты Целестия. В соответствии с правилами посадка была запрещена, если на корабле нет компетентного пилота, но мы могли держаться на некотором расстоянии, пока с базы не пришлют кого-нибудь, кто умеет управлять кораблем. Если исключить непредвиденные случайности или поломки, через неделю я мог бы быть уже в порту.

Что было не так уж и плохо – от меня ничего не требовалось, кроме как ждать и избегать неприятностей. Я решил, что моим единственным распоряжением, отданным компьютеру корабля, будет приказ понизить температуру в кают-компании, чтобы превратить ее в большой холодильник. Вокруг лежали десятки трупов, и мне не хотелось, чтобы они начали разлагаться.

* * *

Первым моим намерением было просидеть всю неделю у себя в каюте, но вскоре я понял, что долго так не выдержу, погружаясь во все большую депрессию. Самое странное, что особо скорбных чувств я не испытывал – мне просто было плохо. Люди, которые разговаривали со мной, флиртовали со мной, даже та, которая меня поцеловала, умерли на моих глазах, но сейчас, не видя их перед собой, я испытывал скорее одиночество, чем грусть. Я жалел себя, живого и здорового, какое мне дело до этих мертвецов?

Что со мной не так? Не следовало ли мне рыдать, горевать и все такое прочее? Но самое большее, что я мог, – снова и снова дотрагиваться до собственных губ, как будто если бы я в точности вспомнил тот поцелуй, то, возможно, начал бы испытывать все то, что на моем месте испытывал бы любой нормальный человек.

Но нет. Лишь тупое ощущение пустоты и безнадежности.

Какое-то время спустя я решил, что капитан все же не должен вести себя подобным образом. Хороший капитан не бродит с мрачным видом от стены к стене; хороший капитан заботится о своем корабле. Возможно, кто-то из членов экипажа перед смертью забыл выключить воду или оставил включенную кофеварку. Моя работа на базе заключалась как раз в том, чтобы следить за подобными вещами. Так что я решил пройтись по «Иве», обследовать каждый ее квадратный сантиметр, надеясь, что, возможно, найду себе какое-нибудь занятие вместо того, чтобы просто сидеть в одиночестве и тоске.

Вот так я и обнаружил королеву. Настоящую. Если не считать того, что она была мертва, как и весь экипаж.

Ярко-зеленые ядовитые железы королевы ничем не отличались от тех, что и на голограмме, которую я видел в кают-компании. Скорее всего, капитан просто сфотографировал королеву, сидевшую в корабельном трюме.

Судя по тому, как выглядел трюм, королева там не просто сидела – она пыталась разодрать стены клешнями. Трудно представить, что существо из плоти и крови может оказаться настолько сильным, чтобы вырвать целые куски металлопластика, но дальняя переборка была вся искромсана, так что в дырки свободно проходил кулак.

Стены трюма выглядели ужасно, но клешни королевы гораздо хуже, острые их концы затупились. Что касается панциря, то он потрескался, словно ореховая скорлупа, и сквозь трещины в панцире все еще сочилась густая коричневая кровь.

Честно говоря, внешний облик королевы едва не вызвал у меня приступ дурноты. Но с другой стороны, хорошо, что она уже не в состоянии была крушить стены.

Почему ее везли на «Иве» одну, без сопровождающих? Королевы приходят в бешенство, если их не доить каждый день. Ее ядовитые железы напоминали два раздутых баллона, торчавших там, где хвост переходил в туловище; оба мешка выделялись ярко-зелеными пятнами на фоне ее желтого тела, так что невозможно было не заметить, насколько они полны. Королева Истина когда-то рассказывала мне, что, если не подоить ее хотя бы в течение нескольких часов после того, как созреет яд, боль подобна вонзающемуся в плоть кинжалу, а у этой…

Но это не королева Истина. И сейчас мне вовсе не хотелось думать об Истине, когда одна из ее царственных сестер лежала мертвой у моих ног. Кто она? Королева Стойкость? Доброта? Честь? Или одна из ожидавших своей очереди королев, сбежавших, когда Троян был ввергнут в гражданскую войну?

Откуда мне знать? Истина была единственной знакомой мне королевой. Придворный начальник протокола утверждал, что Истина будет чувствовать себя крайне оскорбленной, если я когда-либо взгляну на другую королеву.

Ее величество королева Истина неистово ревновала меня… но, с другой стороны, она точно так же ревновала всех своих супругов.

В ту ночь мне снились кошмары: на моих руках умирала женщина, но я не мог понять, то ли это адмирал с загримированным лицом, то ли Саманта. После ее смерти на моих руках осталась черная маслянистая субстанция. Посмотрев вверх, я увидел парящее над моей головой зеркало, в котором отражалось мое лицо… оказалось, что странная слизь покрывает и его толстым слоем. Внезапно маслянистая оболочка отделилась от меня, и нас стало двое – я сам и второй я, состоящий из липкой грязи, который разразился диким криком…

Потом был другой сон: по длинной дорожке, тянувшейся вдоль одной из стен дворца Истины, за мной гналась разъяренная королева. Мне постоянно преграждали путь люди, мандазары, фасскистеры, дивиане; мне приходилось обегать их или сбивать их с ног. Расстояние между королевой и мной, казалось, нисколько не сокращалось, она мчалась так, словно могла настигнуть меня в любой момент, но просто изматывала мои силы. То и дело она нацеливала на меня жала, которые опрыскивали меня ядом, словно пожарные шланги. В конце концов дорожка стала настолько скользкой от ярко-зеленого яда, что я поскользнулся и грохнулся на землю. Прежде чем я успел снова подняться, королева склонилась надо мной… Только это была не настоящая королева, а Саманта – ее голова на теле королевы…