Тьма над Петроградом - Наталья Александрова

– Точно, – подтвердил Борис, – двоюродныйбрат Юрий погиб в восемнадцатом, тетка тоже умерла.

– Вот-вот. Но представьте себе, что здесь, в Париже,проживает, к примеру, некий господин N. Он русский, эмигрант, бежал из России вдевятнадцатом году и потерял там семью. Долгое время он не имеет от семьиникаких вестей, поскольку писать туда, сами понимаете, боится. Да и некомуписать, он понятия не имеет, живы ли его жена и дочь и где они живут. И вот водин прекрасный день окольными путями, с оказией до него вдруг доходит весточкаот семьи. Либо кто-то из знакомых, чудом вырвавшихся из Советской России,рассказывает ему, что жена его умерла от тифа, а дочка живет в городеПетрограде. Либо же, наоборот, дочка умерла от голода, а жена переехала вМоскву или в Тверь. Согласитесь, существует мало надежды, что живы обе – ижена, и дочка.

– Да, пожалуй, – кивнул Борис, не понимая, к чемуклонит Аркадий Петрович.

– Господин N – человек весьма состоятельный, –продолжал Горецкий, – в свое время ему удалось кое-что вывезти из России.Он готов потратить свои деньги для того, чтобы вернуть себе близких. Но как этосделать?

– Вот именно – как, – подхватил Борис.

– В Париже существует некая группа людей, которые могутвзять на себя такое сложное дело. Их услуги стоят очень дорого, поэтому к нимобращаются нечасто.

– То есть вы хотите сказать, что за большие деньги этилюди находят в России нужного человека и переправляют его через границу? –недоверчиво переспросил Борис.

– Именно так. Только не за большие, а за очень большиеденьги, – кивнул Горецкий. – Деятельность этой группы окруженатайной, сами понимаете, им ни к чему известность. Никакой политической идеи,чисто коммерческое предприятие. Никто не знает, сколько людей составляютгруппу, каково их прошлое, где они живут, есть ли у них семьи. Они ни к кому необращаются за помощью – ну, если нужны документы, или канал связи, или «окно»на границе. ГПУ, знаете ли, не дремлет. Но пока Бог миловал, никого из группыне задержали. Возможно, это объясняется их обособленностью и, конечно, строгимсоблюдением конспирации. Знаю, что агентов, засылаемых в Россию генераломКутеповым, ГПУ ловит легко, как осенних мух.

– И что, у этой таинственной группы не бывает неудач?То есть они всегда выполняют то, за что берутся? – недоверчиво спросилБорис.

– Почти, – коротко ответил Горецкий, – впротивном же случае они возвращают деньги, вычитают только расходы на дорогу.Но это бывает редко, в частности если особа, которую они берутся доставить, ужеумерла либо же ее арестовало ГПУ. Но и в этом случае не все потеряно…

– Так-так. – Борис допил кофе и ложечкой доелсахар, оставшийся на дне чашки, несмотря на то что перехватил пренебрежительныйвзгляд хозяина ресторана. Поверх чашки он послал толстому французу такойответный взгляд, что тот мигом отвел глаза и сложил губы в приветливую улыбку. –Так-так, – повторил Борис, – все это очень интересно, но возникаетвопрос: при чем же здесь ваш покорный слуга? То есть я, разумеется, понимаю,что вы, Аркадий Петрович, ничего просто так не делаете, так вот какое жеотношение я имею к вашим планам?

– Самое прямое, – со вздохом ответилГорецкий, – дело в том…

Тут открылась дверь, и в ресторан вошел посетитель – мужчинав сером сюртуке. Хотя он был в штатском, Борис без труда опознал в нем бывшеговоенного – прямая спина, твердая походка… Мужчина скользнул по ним равнодушнымвзглядом и сел за столик в углу. Явился встрепанный мальчишка-официант,очевидно, хозяин добрался до него и устроил выволочку на скорую руку. Он принялу нового посетителя заказ и убежал, на ходу приглаживая волосы и путаясь в длинномпереднике. Посетитель углубился в чтение газеты.

– Так я вас слушаю, – напомнил Борис и махнул,чтобы принесли еще кофе.

– Вы нужны в этом деле, поскольку вас кое-кто оченьхорошо знает… – сказал Горецкий вполголоса.

– Нельзя ли подробнее? – Борис откинулся настуле. – Я пока что ничего не понимаю…

– Подробности могу сообщить, только заручившись вашимпредварительным согласием, – твердо сказал Горецкий и снял пенсне.

Тотчас исчезла мягкость черт, и из рассеянногоинтеллигентного профессора Горецкий превратился в человека, способногоповелевать. Борис нисколько не поразился такой метаморфозе, он прекрасно о нейзнал.

– Вот таким вы мне больше нравитесь, – усмехнулсяон, – говорите, Аркадий Петрович, не тяните…

Горецкий вдруг нагнулся к нему через стол и прошептал:

– Не надо имен! Тот человек понимает по-русски!

– Да бросьте вы! – Борис оглянулся черезплечо. – Сами же говорили, что русские сюда не ходят. Ужсоотечественника-то даже я сразу узнаю!

– Он прислушивается, поглядите, как напряжена егоспина! – не уступал Горецкий.

– Спина как спина… – Борис подумал, что АркадийПетрович перегибает палку. Уж слишком он подозрителен. Кого сейчас интересуетего персона? Сам же сказал, что он бывший полковник, в данное время ничемважным не занят и в этом деле выступает только лишь как посредник.

Мосье Жано вынужден был сам принести кофе двум посетителям,потому что этот паршивец Гастон снова куда-то запропастился. Однако может, этои к лучшему, не получит чаевых!

– Пейте быстрее! – приказал Горецкий, и Борис непосмел возразить.

По выходе из ресторана они разошлись в разные стороны,условившись встретиться вечером.

Автомобиль остановился перед вполне импозантным домом наулице Риволи. Не успели Горецкий с Ордынцевым подняться по ступеням крыльца,как дверь распахнулась, и представительный старик, удивительно похожий навареного рака огромными усами, выпученными преданными глазищами и краснымлицом, пророкотал волжским басом:

– Пожалуйте, ваше превосходительство, ждут-с!

Борис, как всегда, незаметный в тени «превосходительства»,вслед за Горецким прошел по чудесной мраморной лестнице и оказался в длинном,скудно освещенном помещении приемной с бархатными диванчиками вдоль стены. Наодном из диванчиков находились три старые дамы, немедленно зашептавшиеся,косясь на новоприбывших, на другом маялся сухощавый старый генерал с завязаннымчерным шелком глазом.

Борис уселся, твердо глядя перед собой и нарочито невдаваясь в местные подробности. Не успел он, однако, вполне сосредоточиться,как распахнулась высокая дверь, и в приемную вылетел небольшой энергичныйчеловечек в золотом пенсне и аккуратной бородке. Потирая руки, человечекподкатился к Горецкому и Борису и провозгласил озабоченно и надменно:

– Прошу! Их императорское высочество ждут!

Три старые дамы зашептались пуще прежнего, одноглазыйгенерал недовольно поджал бледные узкие губы и сделал вид, что происходящеенисколько его не касается.