Тьма над Петроградом - Наталья Александрова

Борису все происходящее не очень нравилось, однако колиназвался груздем, так полезай в кузов, и он, наклонившись, проследовал внеизвестность.

За дверью оказались две крутые ступеньки, ведущие вниз, азатем – узкая доска, переброшенная через глубокую яму.

Борис невольно оценил осторожность своих новых знакомцев:стоило убрать доску – и проход за стойкой кафе становился почти непреодолимым,особенно с учетом темноты. Осторожно ступив на доску, он перешел по ней черезяму, как переходят по шатким сходням на борт корабля.

При этом ему невольно вспомнилась страшная эвакуация изНовороссийска, крики пробивающихся к сходням людей, стоны раненых, ржаниеконей, неотвратимо приближающийся грозный гул артиллерии красных…

Левый висок привычно заломило, но Борис справился смучительным воспоминанием, сделал последний шаг, ступив на твердую землю, иогляделся.

Он находился теперь в каком-то сарае. Чуть в стороне,пристально наблюдая за ним, стоял бывший офицер, держа в руке зажженную сернуюспичку. Немного дальше, возле двери сарая, «американец», потешно вывернувшись,счищал со своих широких штанов невидимую соринку. Сзади, вслед за Ордынцевым,шла по шаткой доске женщина с мундштуком в руке. Последний член сообщества,усатый брюнет, приглядывавший за Ордынцевым, стоял по другую сторону ямы снастороженным и выжидающим видом.

Борис невольно шагнул навстречу женщине, протянул руку,чтобы помочь ей сойти с доски.

Однако она, увидев его движение, отдернула руку, как будтобоясь испачкаться, и зло зашипела на Бориса:

– Ты за кого меня принимаешь? Я тебе небарышня-курсистка! Еще раз руку подашь – горло перережу! Понял?

Раскосые ее глаза при этом полыхнули на Бориса ледянойненавистью, но узкие губы искривились в насмешке, словно призывая не приниматьэти слова всерьез.

– Я вовсе не хотел вас оскорбить… – процедилБорис, отступив в сторону и недоуменно пожав плечами. – Впрочем, сударыня,как вам будет угодно…

– Мари у нас такая! – насмешливо проговорил бывшийофицер, наблюдавший за Борисом. – Может и горло перерезать. Так что,господин хороший, рекомендую вам поскорее избавиться от ваших манер. Тем болеетам, куда мы направляемся, эти манеры могут быть крайне опасны и выдадутсотрудникам ЧК ваше истинное происхождение. Впрочем, идемте дальше, мы и такзадержались.

С этими словами он развернулся и толкнул дверь сарая.

Борис последовал за ним и снова оказался на улице, точнее –в темном, безлюдном переулке. Снова, как прежде, нависало над ним сизое ночноенебо, редко утыканное неяркими городскими звездами. Только здесь уж не было ижалких газовых фонарей.

Ордынцев шагнул вперед, вглядываясь в темноту, и вдруг егочто-то ударило по ногам. Споткнувшись, он потерял равновесие и упал лицом назамызганную брусчатку. Хотел было вскочить – но на него сверху навалилосьчто-то тяжелое, жаркое, раздраженно пыхтящее…

– Не рыпайся, господин хороший! – прошипел прямо вухо голос усатого брюнета.

Сильные руки ловко обшарили одежду Бориса, затем невидимыйпротивник отскочил. Ордынцев, зло выругавшись, вскочил на ноги, завертелся,оглядываясь по сторонам.

Новые знакомые стояли вокруг него на некотором расстоянии,обмениваясь взглядами и усмешками. Усатый тип находился возле стены только чтопокинутого сарая, потирал руки, отдувался.

– Чист, – проговорил он наконец, обращаясь кбывшему офицеру. – Оружия при нем нет.

– Это легкомысленно, – процедил офицер, оглядываяБориса, как будто впервые его видел. – Ходить по ночному Парижу без«нагана» – удивительная глупость! Совершенно непростительная! В наше времяздесь могут встретиться самые опасные личности…

– Вроде нас! – проговорил усатый брюнет сглумливой усмешкой и вдруг наставил на Ордынцева черное дуло револьвера, неподнимая оружие, держа его по-бандитски, возле бедра. – Что ж, господинхороший, приятно было познакомиться, но пора и честь знать…

В ту же секунду Борис вскинул левую руку, и из рукава вылетелотускло блеснувшее лезвие. Короткой стрелой промелькнув в сыром воздухе, ножпроткнул рукав усатого и пришпилил его к дощатой стене сарая. Револьвер, глухозвякнув, покатился по брусчатке.

– Вот черт! – прошипел брюнет,перекосившись. – Сволочь краснозадая!

Борис подхватил выпавший револьвер, отскочил в сторону инастороженно оглядывался, ожидая нового подвоха.

– Браво! – бывший офицер захлопал в ладоши. –Браво, молодой человек! Где это вы такому трюку обучились?

– У греческих контрабандистов! – отозвалсяОрдынцев, медленно отступая. – В девятнадцатом году под Феодосиейпривелось с ними столкнуться…

– А ты, Ванечка, сам виноват, – офицер повернулсяк злобно пыхтящему брюнету, – нужно было как следует обыскивать! И скажиспасибо нашему новому другу, что он обошелся с тобой по-джентльменски, толькорукав проткнул. Я бы на его месте руки твоей не пожалел…

– Я же его досконально обшарил! – проныл брюнет, струдом выдергивая нож из стены сарая и потирая ушибленную руку. – Вот чертбольшевистский, ловко ножом орудует!

– Насчет большевиков поосторожнее! – оборвал егоБорис. – У меня с большевиками давние счеты!

– Не обижайтесь, друг мой! – Бывший офицерприблизился к Ордынцеву, положил руку ему на плечо. – Это у Ванечкипривычка такая – большевиками всех костерит. Опасная, кстати, привычка. Какграницу перейдем – он разом перестанет. А вас должны же мы были проверить – насерьезное дело идем, с кем попало нельзя связываться.

– Ну и как – проверили? – недовольно покосился нанего Борис.

– Будем считать, что да. – Офицер протянул руку: –Вы «наган»-то отдайте, он вам не понадобится…

– Напрасно, Серж, ты ему поверил! – подала голосМари. – Не нравится мне его физиономия!

– Перетерпишь! – отрезал офицер. – Так вот,друг мой, мы с вами теперь почти знакомы. С Мари у вас отношения явно несложились. Ну да это не страшно. Стерпится – слюбится, как говорил мойдвоюродный дядюшка. Покойник разводил породистых борзых. Ванечка – человекотходчивый, так что с ним проблем не будет. Ну, меня вам, можно считать,представила Мари… еще остается Луиджи. – Серж кивнул на«американца». – Удивительной ловкости человек. Просто как обезьяна! А каквас прикажете величать?

– О… – Борис хотел было назвать свою настоящуюфамилию, но вдруг его словно что-то остановило.

– О?.. – переспросил Серж. – Вроде бы вы,друг мой, прежде не заикались!

Борис тут же сообразил, что его новые знакомые наверняканавели о нем справки и многое про него знают.

– Мнется, как гимназистка на большой перемене! –захихикал Ванечка.

– Меня зовут Борис. И вы прекрасно об этомзнаете, – отчеканил Ордынцев.