Неотразимый - Мэри Бэлоу

А в прошлом году, когда, казалось, ее слава немного потускнела, неожиданно она воссияла с новым блеском: в Лондон прибыл лейтенант Борис Пинтер, младший сын графа Хардкасла и однополчанин Уолтера, который, кстати, не слишком его жаловал, и начал повсюду рассказывать о том, как, рискуя жизнью, Уолтер спас его, бывшего тогда простым прапорщиком и подвергшегося смертельной опасности по собственной беспечности и неопытности.

Общество было очаровано новой героической историей, и его роман с вдовой Уолтера Армитиджа возобновился с прежней пылкостью.

А вскоре Софии представили первый из «долгов», как она привыкла называть их про себя. Она была достаточно наивна, чтобы считать, что он и будет последним. Но через месяц с нее потребовали уплатить еще большую сумму. София надеялась, что уж на этом все наверняка закончится, и за зиму, когда от «кредитора» не последовало новых заявлений, надежда эта окрепла.

Но вчера он снова дал о себе знать и в очередной раз увеличил сумму выплаты. София провела бессонную ночь, расхаживая по спальне, и постепенно осознала, что ее беззаботная жизнь кончилась – и, вероятно, навсегда. Надеяться было не на что, она не представляла, как можно урезонить вымогателя.

София понимала, что ей придется платить по «долгам». Она понимала, что в этом деле затронуты не только ее интересы. Но где достать деньги? Ее скудных сбережений надолго не хватит. А что потом?

Положив перо, она склонила голову и крепко зажмурилась, пытаясь прогнать начинавшееся головокружение… Что ж, видимо, придется жить одним днем, ничего не планируя на будущее. Если чему-то она и научилась за время странствий с армией, то именно этому – день прожит, и слава Богу! Что там день – порой люди радовались, что им удалось прожить всего час, а то и какие-то минуты.

Холодный нос колли уткнулся в ее ладонь, она погладила собаку по голове и грустно улыбнулась.

– Ну что ж, Лесси, хорошо, – пробормотала она, как будто отвечая на замечание собаки, – решено: живем с тобой одним днем. Хотя, выражаясь словами Уолтера, и попала же я в переделку!

Лесси подтолкнула руку хозяйки, требуя, чтобы ей почесали под подбородком. В эту минуту дверь гостиной распахнулась, и София подняла голову, заставив себя бодро улыбаться.

– Ах, тетушка София, – оживленно затараторила Сара Армитидж, – я больше ни минуточки не могу лежать в постели! Какое счастье, что вы уже проснулись. Ой, Лесси, отстань, глупышка! Твои клыки и мое муслиновое платье несовместимы. Знаете, тетушка, сегодня утром мама повезет меня на последнюю примерку к портнихе, а днем мы поедем кататься в коляске. Нас повезет папа, он говорит, что здесь принято в определенные часы кататься в парке.

– И ты, конечно, ждешь не дождешься, когда после примерки вернешься домой, чтобы поскорее начать развлекаться, – шутливо закончила за нее София, быстро спрятав бумагу с цифрами в потайной ящичек в глубине секретера.

Накануне Сара была так возбуждена поездкой в Лондон, где должны были осуществиться ее мечты, что София предложила ей пройтись пешком до Слоан-террас, чтобы немного успокоиться, и остаться у нее на ночь. Девушка с радостью согласилась, но сейчас, конечно, боялась что-нибудь упустить. Уже совсем скоро – всего через три вечера – начнутся ее выезды в свет, которых она ждет с таким нетерпением, и откроются они грандиозным балом, который давала леди Шелби.

– Может, после завтрака мы пройдемся через парк, погуляем, а потом я провожу тебя до дома? – предложила София. – В этот ранний час в парке будет мало народа, и он покажется тебе таким же прелестным, как и накануне. Лесси, нечего носиться по комнате и визжать! Сначала мы позавтракаем, так что и не надейся вытащить меня на прогулку до этого.

София направилась с девушкой в столовую, а за ними радостно понеслась Лесси, потому что хозяйка неосторожно произнесла при ней слово «погуляем».

«Ах, если бы вернуть мои восемнадцать лет, чтобы вся жизнь была еще впереди», – думала София, с завистью поглядывая на племянницу. Не то чтобы сама она была уже старухой – ей всего-то двадцать восемь лет… Впрочем, временами ей кажется, что все сто. Десять лет, прошедшие после ее свадьбы, были не такими уж легкими, хотя она и не любила жаловаться. Но как раз сейчас, когда она достигла определенной степени независимости, обзавелась друзьями и так надеялась вести скромную и спокойную жизнь… появились эти долги!

Как было бы приятно, рассуждала она с непривычной жалостью к себе, купить новое платье, уложить волосы по последней моде! И пусть она не такая уж красавица и даже не очень хорошенькая, по крайней мере она знала бы, что выглядит ухоженной и элегантной. Она никогда не причисляла себя к женщинам, которых можно было назвать кокетливыми или пикантными. Лишь в ранней юности ей удалось убедить себя, что по сравнению с некоторыми девушками она довольно привлекательна.

«А в действительности я некрасивая, низкорослая и плохо одетая вдова, – наставительно напомнила себе София, – пребывающая в унизительном состоянии жалости к себе». Отметая грустные мысли, она решительно мотнула головой и весело заговорила с Сарой, нарочно не обращая внимания на сидящую рядом с ее стулом Лесси, которая шумно дышала и не сводила глаз с хозяйки.

Войдя в особняк на Аппер-Брук-стрит, Натаниель обнаружил, что его друзья уже в Лондоне. Его ждала, записка, подписанная Рексом от имени всех товарищей, в которой ему предлагалось, если он прибудет в столицу, как планировалось, на следующий день рано утром встретиться с ними в Гайд-парке и покататься верхом.

Проснувшись рано утром и сладко потягиваясь, Натаниель подошел к окну, отдернул шторы и с радостью убедился, что погода обещает быть ясной. На небе не было ни облачка, и легкий теплый ветерок играл свежей листвой деревьев. Он прошел в туалетную комнату и звонком вызвал камердинера помочь ему одеться.

В парке он оказался первым, впрочем, друзья не заставили себя долго ждать. Сразу начались крепкие рукопожатия, могучие похлопывания по спине, грубоватые шутки и радостный хохот. Нет более надежной дружбы, чем длительная дружба мужчин, в который раз подумалось Натаниелю, мужчин, не один год деливших друг с другом все тяготы и опасности военных походов, вместе встретивших победу и вместе вступивших в почти забытую, новую для них жизнь без кровавых сражений. Такие узы связывают людей до смертного конца.

Да уж, просто великолепно снова оказаться в городе, хотя этим ранним ясным утром Гайд-парк вовсе не выглядел типично городским уголком. При взгляде на его просторные зеленые лужайки с прихотливым узором пересекающихся тропинок, с купами могучих деревьев, под которыми паслись изящные лани и в кронах которых неумолчно щебетали стаи птиц, посетитель легко мог представить себя в парке какого-нибудь обширного загородного поместья. И все-таки в самой атмосфере Гайд-парка было нечто неуловимое, позволявшее ощущать, что вы находитесь в центре самого делового, самого большого и самого динамично развивающегося города в мире. Некая энергия, невидимый ток, который Натаниель накануне ощутил существом, въехав на улицы Лондона!