Игра Джералда - Стивен Кинг

С ее мужем происходило что-то странное. Или это всего лишьразыгралось ее воображение?

Она перебрала в уме весь их странный разговор, пока не остановиласьна последнем, что он сказал, – на этом странном вопросе «А что, если я этого несделаю?». Она отшелушила тон и теперь дошла до смысла слов; как только онапоняла, что он имел в виду, страх и ярость отступили. Где-то в глубинах ееподсознания ведро опускалось в колодец за следующей порцией грязи – грязи, вкоторой кишели микробы, столь же ядовитые, как слюна гадюки.

Кухонная дверь снова заскрипела, и опять послышался лайсобаки в лесу, но уже ближе. Это был одинокий, безысходный лай. Если слушатьего долго, наверняка начнется мигрень.

– Слушай, Джералд, – снова прозвучал ее новый голос. Онапрекрасно понимала, что голос мог бы выбрать и более подходящее время длясвоего первого появления: сейчас она лежала в тонких нейлоновых трусиках инаручниках, прикованная к кровати, в одиноком летнем доме на пустынном берегуозера Кашвакамак; и тем не менее она восхищалась этим голосом. Почти противволи она восхищалась им. – Ты слышишь или нет? Ты не очень разговорчив, восновном говорю я, однако сейчас действительно важно, чтобы ты услышал меня.Ты.., ты наконец слышишь?

Он стоял на коленях на кровати, глядя на нее так, как будтоона представляла собой некий новый, неведомый ему род грязи. Его щеки сосложным узором тонких розовых морщин раскраснелись. Морщины появились и на лбу.Лоб потемнел, а родинка на нем стала почти незаметной.

– Да, – сказал он, и его новый мурлыкающий голос произнесэто слово как «да-уаа». – Я слушаю, Джесси. Слушаю.

– Хорошо. Тогда ты подойдешь к шкафчику и возьмешь эти ключи.Ты отомкнешь сначала вот этот, – она приподняла правый наручник до уровняспинки кровати, – а потом вот этот, – она приподняла левый наручник. – Кактолько ты сделаешь это, мы займемся любовью, и будет это столько раз, сколькоты сам захочешь, прежде чем мы решим вернуться к нашей нормальной жизни вПортленде.

«Бессмысленно, – подумала она. – Это уже невозможно –нормальная жизнь в Портленде…» Может быть, она слишком драматизироваласитуацию, но беспомощность, которую она испытывала, продолжая оставаться внаручниках, усугубляла ее состояние. Однако ее новый голос не шутил, и онаслышала теперь, как в нем нарастает ярость.

– А если ты будешь и дальше издеваться надо мной, я пойдуотсюда прямо к сестре и узнаю, кто заставил ее развестись. Я не шучу. Я нежелаю больше играть в эту игру!

Но теперь с ним происходило нечто совершенно невероятное,она ни за что не поверила бы, если бы не видела сама: ухмылка снова появиласьна его лице, и эта ухмылка не делала теперь Джералда умственно отсталым. Сейчасон сильнее прежнего смахивал на опереточного злодея.

Его рука проползла вперед и потрогала ее левую грудь, потомсильно сжала ее. Он завершил эту операцию, ущипнув сосок, чего никогда раньшене делал.

– О Джералд! Это больно! Он улыбнулся со знанием дела исказал, продолжая все так же ужасно ухмыляться:

– Хорошо, Джесси. Очень хорошо… Я имею в виду всю этуисторию. Ты могла бы стать актрисой. Или проституткой. Из дорогих. – Онпомедлил, потом добавил:

– Я полагаю, что это комплимент.

– Боже, о чем ты говоришь!

Она что-то начала понимать. Теперь она была действительнонапугана. В спальне таилось что-то дурное, бродило, металось, как черныйпризрак…

Но все же она была слишком разгневана – точно так жеиспугана и разгневана, как в тот день, когда Уилл подшутил над ней.

Джералд засмеялся:

– О чем я говорю? На минуту ты заставила меня поверить твоимсловам. Вот о чем я говорю!

Он опустил руку к ее правому бедру. Потом сказал резко исухо, почти враждебно:

– Ну.., ты их раздвинешь или это сделать мне? Это тоже частьигры?

– Освободи меня!

– Тороплюсь!

Другая рука протянулась к ней. Теперь он ущипнул правыйсосок, и боль была такой сильной, что мурашки пробежали по всему боку до бедра.

– Ну-ка, раздвинь ножки, моя гордая красотка!

Она еще пристальнее посмотрела на него и поняла: он знает.Он знает, что она не шутит и что она не желает продолжать игру. Знает, ноигнорирует это. Разве может нормальный человек так себя вести?

«Полагаю, – продолжал голос, который не шутил, – что есликто-то работает стряпчим в самой большой юридической конторе между Бостоном иМонреалем, то он обычно придает значение любой мелочи, которая его касается.Пожалуй, ты попала в беду, детка. Одна из тех бед, которыми завершаются браки.И лучше стисни зубы и закрой глаза, потому что поделать ничего нельзя. Этаухмылка. Уродливая, самодовольная ухмылка. Как будто он ничего не понимает. Инастолько сам уверен в этом, что мог бы пройти полицейский тест».

«Я думал, это часть игры, – скажет он, широко раскрыв глазаи изображая сочувствие. – я правда так думал…» А если это не остановит ее гнев,он снова прибегнет к испытанному способу защиты всех пресмыкающихся – укроется,как ящерица в щели скалы: «Тебе это нравилось. Ты же сама знаешь, чтонравилось. Что же изменилось?» Он ничего не заметил, ничего не понял.Продолжает, не обращая на нее внимания. Он привязал ее этими цепочками к спинкекровати с ее собственного согласия, а теперь готов изнасиловать ее, действительноизнасиловать, пока дверь будет скрипеть, собака лаять, пила жужжать, а гагаракричать на озере. Он и вправду решил сделать это, даже если она будет битьсяпод ним, как курица под ножом. И если она станет рыдать и браниться потом,когда это упражнение в унижении окончится, он скажет, что ему даже не приходилов голову, что он насилует ее.

Он положил ладони на ее ноги и стал разводить их. Она несопротивлялась. В тот миг она была слишком потрясена и напугана происходящим,чтобы оказать сопротивление.

«Это именно то, что надо, – произнес знакомый внутреннийголос, – просто лежи спокойно и дай ему опорожниться. В чем дело в концеконцов? Он делал это уже тысячу раз, и ты до сих пор не драматизироваласитуацию. Ты что, забыла, – прошло уже много лет с тех пор, как бы былакраснеющей девственницей?» А что случится, если она не послушается советаголоса? Есть ли у нее возможность выбора?

Как бы в ответ ее воображение нарисовало ужасную картину.Она увидела, как дает показания в бракоразводном суде. Она не знала, есть литеперь в штате Мэн такие суды, но это никак не влияло на правдоподобие картины.Она была одета в свой классический костюм и шелковую блузу. Маленькая белаясумочка под мышкой. Она услышала, как говорит судье, напоминающему покойного ХарриРизнера, что, да, она по своей воле позволила ему приковать себя к спинкекровати при помощи наручников и, да, по обоюдному согласию они играли в такиеигры и раньше, хотя никогда прежде – в таком пустынном месте.