Игра Джералда - Стивен Кинг

Бензопила, которая некоторое время гудела вдали, сновасмолкла. Пес, гагара и даже ветер тоже внезапно утихли, и тишина казаласьглухой и плотной, как слой пыли на мебели в давно опустевшем доме. Дажеотдаленные звуки машин не доносились из пустого, безлюдного мира. И голос,который теперь зазвучал, принадлежал ей самой.

«Господи, – сказал голос, – о Господи! Я тут одна. Совсемодна!»

Джесси зажмурила глаза. Шесть лет тому назад она нескольконедель консультировалась в клинике по поводу зачатия и не говорила об этомДжералду, потому что не ожидала от него ничего, кроме саркастических замечаний.Она сказала, что у нее стресс, а Нора Каллигэн, психотерапевт, научила еепростым приемам снятия стресса.

«Большинство людей полагает, что счет по Дональду Дакусдерживает темперамент, – говорила Нора, – однако на самом деле такой счетпозволяет восстановить эмоциональное равновесие.., да и вообще у человека,который не занимается этим хоть раз в день, возможны очень серьезныепсихические проблемы».

Этот голос тоже был ясным и отчетливым, ясным настолько, чтона лице Джесси появилась слабая улыбка.

Она любила Нору. Она ее очень любила.

А тогда она осознавала это? Джесси ощутила смущение, потомучто вдруг поняла, что не может утверждать это л даже не может вспомнить, почемуона постепенно перестала посещать Нору.

Предлогом были дела – эти приюты на Корт-стрит и новыебиблиотечные фонды, – которые свалились на нее разом. Вся эта текучка, котораясоздает впечатление полноты жизни, хотя на самом деле это все равно, что толочьводу в ступе. И лечение лучше вовремя бросить. Если этого не сделаешь, то тебябудут лечить до тех пор, пока ты со своим терапевтом не окажешься на общемнебесном собрании…

«Ничего, ничего, начинай счет. Как она тебя учила».

А почему бы и нет?

Один – ступня, маленькие пальчики сели в ряд, как зайчики?

Нет, восемь из них на ее ступнях странно поджались, абольшие пальцы сиротливо торчали. Два – ножки мои дивные, стройные и длинные?Ну, не столь уж длинные для ее роста 5 футов 7 дюймов. Талия удлиненная –Джералд утверждал, что это ее самое красивое достояние. Иногда он умел говоритьприятное и не замечать недостатков. Он каким-то образом игнорировал ееузловатые коленки и широкие бедра. Три – это киска. Ничего особенного. Она чутьприподняла голову, пытаясь посмотреть на упомянутую часть тела. Но ей и незачембыло рассматривать то, с чем она уже сосуществовала так долго. Ниже животанаходился треугольник светлых волос, закрывавший щель, внешне напоминавшуюплохо залеченный шрам. Этот орган не слишком-то, по мнению Джесси, подходил длямифологии, однако в коллективном мужском сознании, безусловно, обладалмифическим статусом – Райские Врата, – да, это есть и у всех животных, неправда ли?

«Господи, какая чушь», – подумала она, слабо улыбнулась изакрыла глаза.

Не совсем чушь. Этот кусочек плоти является объектом страстикаждого мужика – во всяком случае, кроме голубых, – однако столь же часто иобъектом их необъяснимой злобы и страха. Женщина не обращает внимания на этуidee fixe в их шутках, но она всегда из них прет, как кровь из свежей раны.

«Хватит, Джесси, – приказала Хорошая Жена Бюлингейм. Ееголос был унылым и брезгливым. – Неприлично в этом копаться».

«Резонное замечание», – согласилась Джесси и сноваобратилась к счету. Четыре – это бедра (слишком широки), а пять – живот(слишком толстый). Шесть – грудь, к которой она не имела претензий. Джессиподозревала, что Джералду несколько не нравились голубые ниточки вен, видимыесквозь гладкую кожу этих маленьких холмов. У красоток из журналов тут не былоникаких следов кровообращения.

Семь – это ее слишком широкие плечи, а восемь – шея (котораябыла действительно красивой, но в последние годы кожа на ней стала не такойгладкой, девять – это подбородок с родинкой, а десять…

«Остановись! Что за черт! – взорвался голос, который нешутил. – Что за дурацкая игра?» Джесси плотнее прикрыла глаза, пораженнаявсплеском ярости в этом голосе и напуганная его чужой интонацией. Ярость этабыла такой, что голос, казалось, исходил вовсе не из глубины ее существа, а былкаким-то могущественным пришельцем извне.

«Не хочешь отвечать? – спросила Рут Нери. – Ладно, может,для тебя это слишком сложно. Давай, я упрощу задачу, Джесс. Кто обратил дурнонаписанный рецепт самоуспокоения Норы Каллигэн в процедуру самоуничижения?»"Никто, – подумала она и тотчас поняла, что голос, который не шутил, непримет такого ответа; поэтому она добавила:

– Хорошая Жена. Это ее проделки".

«Нет, не ее, – возразил голос Рут. Она категорическиотвергла эту попытку переложить вину. – Эта правильная девица несколькоглуповата, и сейчас она сильно напугана, но в глубине души она хорошая, и у неевсегда наилучшие намерения. А намерения того, кто протащил эту литанию Норы,самые дурные, Джесси. Разве ты не видишь этого? Разве ты…» – Я ничего не вижу,потому что мои глаза закрыты, – ответила она дрожащим голосом. Она попыталасьоткрыть глаза, но что-то заставило ее снова закрыть их, чтобы не ухудшить и безтого свое отчаянное положение.

«Тая кто же это, Джесси? Кто убедил тебя, что ты уродлива иникчемна? Кто решил, что Джералд Бюлингейм – твой принц из сказки? Кто убедилтебя, что он не только тот, кто тебе нужен, но и тот, кого ты заслуживаешь?»Огромным усилием воли Джесси выбросила этот голос – и все прочие голоса, какона надеялась, – из своей головы. И снова начала, теперь уже громко:

– Один – ступня, пальчики, как зайчики: два – нога, длиннаяи стройная; три – киска, пушистая и игривая; четыре – розово-золотистые бедра;пять – упругий живот, там вся моя еда…

Она не могла вспомнить ритмические периоды (это было хорошо,поскольку что она подозревала, что Нора выдумала все это сама, возможно, наосновании публикаций в одном из иллюстрированных журналов, пытающихся объяснитьклиенту все его проблемы, – эти журналы обычно лежали на ее кофейном столике вгостиной), поэтому остальное она стала просто перечислять:

– Шесть – моя грудь, семь – мои плечи, восемь – моя шея…

Она сделала паузу, чтобы глубоко вдохнуть, и с облегчениемпочувствовала, что сердце перешло с галопа на ровный и быстрый бег.

– Девять – уши, десять – глаза. Глаза, глаза, откройтесь!

Она открыла глаза, и спальня вокруг нее осветилась яркимсиянием, стала какой-то новой и – во всяком случае, на краткий миг – такой жепрелестной, какой она показалась Джесси, когда они с Джералдом проводили своепервое лето в этом доме. В 1979 году, который когда-то показался небывалымчудом, а теперь затерялся в далеком прошлом.