Черное Рождество - Наталья Александрова

Гость отпрыгнул и развернулся, переводя маузер в сторонувторого противника, но трактирщик уже, бешено вращая глазами, опускал на негоогромный мясницкий топор. Несчастный не успел ни выстрелить, ни увернуться,только немного отстранился, и широкое лезвие топора, скользнув по каракулюпапахи, глубоко рассекло плечо, едва не начисто отрубив правую руку.

– Ах ты, профитроля… – приговорил трактирщик,снова поднимая топор, – врешь, не уйдешь, куда ж ты без руки… Кровь изразрубленного плеча пульсирующим потоком хлынула на белый полушубок. Раненыйзакачался, глаза его затянуло смертной поволокой, но трактирщик, неостанавливаясь на полпути, снова опустил топор, с отвратительным трескомраздвоив череп, и радостно примолвил:

– Ух, пустим кровушку на волюшку!..

Безжизненное тело мешком грянулось на грязный пол трактира.

Трактирщик оглянулся на человека в бурке и с суетливойозабоченностью в голосе сказал:

– Сейчас. Приберем тут маленько… а то кровь, грязь,мало ли кто зайдет… Он притащил рогожу, закатал в нее труп, подтер краем этойже рогожи кровавые сгустки с пола. Подхватив ужасный сверток, взвалил его какпушинку на плечо и пошел к выходу.

– Давай помогу тебе, – человек в бурке шагнулследом, – куда ты его понесешь? Не увидит ли кто?

– Да здесь об эту пору никого не бывает, –усмехнулся трактирщик, – да и то подумают – мало ли что несу?

Вдвоем вышли они из трактира. На улице и впрямь не было нидуши – узкая грязная улочка заканчивалась возле трактира и далее переходила впочти непроходимую тропку между двух возвышенностей, скорее напоминающую глухойовраг. Трактирщик легко шагал этой тропой, как перышко неся свою страшную ношу,человек в бурке едва поспевал следом.

Неподалеку от трактира тропа вывела их к широкому ручью сбольшой черной полыньей. Трактирщик размахнулся и сбросил сверток в быструюледяную воду.

– Тут тебе самое и место, – проговорил он с кривойразбойничьей ухмылкой.

– И тебе, – лаконично добавил человек в бурке,выстрелив в затылок своему дюжему спутнику.

Трактирщик изумленно обернулся к убийце, хотел ему что-тосказать, но пуля снесла ему всю нижнюю челюсть и превратила лицо в кровавоемесиво. Выпустив фонтан темной густой крови, трактирщик тяжело покачнулся,рухнув в полынью вслед за своей неостывшей еще жертвой.

Человек в бурке спрятал наган за пазуху. Вдруг внимание егопривлек какой-то новый звук. Повернувшись, он увидел, что из-за края горки,возвышающейся над тропой, выглядывал человек. Наган снова оказался в руке… ноникого уже не было видно, и убийца засомневался даже, не померещилось ли емулицо над краем оврага.

* * *

На следующее утро дивизион, в который входила конно-горнаябатарея, пошел в сторону порта. Ехали как могли быстро, не глядя по сторонам,обгоняя повозки с беженцами и пеших людей. Дорога проходила мимо лазарета.Раненые офицеры на костылях стояли на пороге и умоляли взять их с собой. Бориссжал зубы и отвернулся. Куда они могли взять беспомощных людей, если сами незнали, попадут ли на судно.

– Не эвакуировать раненых! Пусть тот, кто это сделал, вечногорит в аду! – прошипел Алымов сквозь стиснутые зубы.

Борис только выругался, кипя от бессильной злобы. Показаласьпристань.

Молча прошли к последнему пирсу. Они опоздали. Судно«Аю-Даг» пришло ночью, его уже успели загрузить людьми. На палубе было черно отнарода, громоздились узлы, баулы, какие-то ящики.

Командир дивизиона полковник Никифоров спешился искомандовал:

– Распрягай! Лошадей оставляем здесь. Орудия испортить!

Молча сняли с орудий прицелы и замки, прицелы разбили, замкивыбросили в море, чтобы красные не могли воспользоваться брошенными пушками.

– Расседлайте и разнуздайте!. Кто может – пристрелите.Но седла возьмите с собой, они нам пригодятся.

Этот приказ артиллеристы выполнили с сердечной мукой.Ездовые, вчерашние крестьяне, со слезами на глазах прощались с упряжнымилошадьми. Борис обнял за шею игреневого Ахилла, тот скосил выразительный карийглаз и горестно заржал.

Борис расседлал его и подвел к калитке заброшенного сада.Там пробивалась зеленая травка и был бассейн с водой.

– Оставайся, дружище, отдохни от походов! Уж тебе-токрасные ничего не сделают!

Ахилл упирался и не хотел оставаться, Борис обнял его за шеюи поцеловал в теплую морду, чувствуя, что слезы набегают на глаза. Он терялверного товарища, который не раз выносил его из боя, спасая жизнь.

С седлами на плечах прошли по пристани к пароходу. Насходнях стоял матрос с ружьем, а возле две подводы, заполненные ранеными.Лошадь первой подводы держала под уздцы высокая женщина в белой косынке скрасным крестом и накинутом коротком полушубке.

– Вы должны взять раненых, – монотонно повторяласестра, – их нельзя оставлять красным на верную смерть.

– Отойди! – крикнул матрос и вскинул винтовку.

Капитан корабля взял в руки рупор и крикнул в сторонуберега:

– Я больше не могу никого взять! Нет места!

– Господа артиллеристы! – повернулась к нимсестра, и Борис понял, отчего у нее такой монотонный голос – она еле держаласьна ногах от переутомления. – Господа, сделайте что-нибудь! Нельзя жебросить здесь, на пристани, беспомощных раненых!

Полковник Никифоров сложил руки рупором и крикнул капитанупарохода голосом, которым перекрывал в бою артиллерийскую канонаду:

– У меня шестьдесят артиллеристов и десять раненых! Выих всех возьмете, даже если места нет!

– Невозможно! Судно перевернется!

– Вы нас возьмете! – повторил полковникрешительно. – Если мест нет, сейчас они появятся. Штабс-капитан Алымов!

Алымов снял со спины свой карабин и шагнул в сторону. Тотчасартиллеристы его батареи подняли свои карабины и встали вокруг Алымова. Вместеони представляли внушительную силу.

– Даю три минуты на размышление! Потом будемстрелять! – с холодной яростью выкрикнул Никифоров. – У вас напароходе всякая тыловая сволочь, из-за которой мы проиграли войну, вы ихувозите, а солдат, которые проливали свою кровь, оставляете на верную смерть!

Прошла минута, и капитан прокричал:

– Людей возьмем, только без багажа. И подождитенемного. – Он направил рупор в сторону палубы и рявкнул:

– Всем выбросить багаж в море! Передавать осторожно, ато перевернемся! И никакой паники!

Поднялся крик, ошалевшие штатские цеплялись за свои пожитки,не понимая, что могут потерять жизнь. Капитан, которому все надоело, крикнул,что в нарушителей приказа будет стрелять.

Вот завизжал кто-то в пенсне, истерично крича, что не имеютправа отбирать вещи. Растрепанная дама с безумными глазами вцепилась матросу влицо, тот охнул. Толпа волной качнулась в сторону, пароход накренился, тот, впенсне, вдруг выхватил револьвер, крича уже вовсе что-то несуразное… Но грянулвыстрел, это капитан выполнил свою угрозу. Штатский в пенсне кулем рухнул напалубу.