Фактор страсти - Кимберли Лэнг

Некоторое время Брейди хранил молчание, и Эспин начала беспокоиться. Может быть, она зашла слишком далеко?

— Я поговорю о вас с Льюис. Я не берусь устроить вам встречу с сенатором, но возможно — только возможно, — мне удастся сделать так, чтобы вас принял кто-нибудь из его людей.

— Вы это сделаете? — Слово «потрясение» даже отдаленно не могло описать ее состояние.

— Непременно. Но не из-за этой пакости, — добавил он. — Не хочу, чтобы кто-нибудь принял это на вооружение.

— Конечно нет. Спасибо вам.

Выражение его лица смягчилось, в зеленых глазах появилась опасная теплота.

— Я ничего не могу гарантировать, но человек столь страстный и искренний, как вы, заслуживает, чтобы ему дали шанс.

Ух! Эспин не знала, что поразило ее сильнее — то, что она сумела-таки кое-чего добиться, или что Брейди Маршалл считает ее страстной и искренней. Его комплимент потряс женщину до кончиков пальцев.

Она видела Брейди по телевизору, когда он выступал вместе с отцом, и он всегда выглядел неприступным. Но этот человек был не тем, кем казался. Когда он опять ей улыбнулся, потрясение перешло в дрожь.

Эспин кашлянула:

— Я, хм…

Но тут вернулся Ричардс, и опасность, что она выпалит какую-нибудь глупость, миновала.

— Нам редко приходится ломать наручники, так что я не привык иметь с этим дело. — Полицейский показал огромные кусачки.

Брейди встал, засучил рукав пиджака и расстегнул манжет рубашки.

— Кто первый? — спросил Ричардс.

— Сначала дама. — Брейди положил их руки на середину стола. — Эспин?

Эспин подняла рукав майки и отодвинула браслеты подальше от запястья:

— Не уверена, что хочу быть первой. Я люблю свою руку.

Несмотря на предупреждение, полицейский Ричардс орудовал кусачками очень ловко, и вскоре ее запястье было свободно. Эспин потерла красный круг на коже. Между тем было освобождено и запястье Брейди.

Он немедленно пожал руку полицейскому. Совместное времяпрепровождение закончилось, и Брейди опять принял суровый вид неприступного бюрократа, с которым Эспин ехала в лифте. Это было поражение…

— Спасибо. Если вам от меня ничего не нужно… — (Полицейский покачал головой.) — До свидания, Роберт. Эспин, мне было… интересно познакомиться с вами.

— Мне тоже. Надеюсь, сегодня с вами больше ничего не случится.

И Брейди ушел, а комната показалась большой и пустой.

— Всего доброго, офицер…

— Не торопитесь.

Через тридцать неприятных минут Эспин смогла наконец уйти. Предупреждения полицейского Ричардса еще звенели у нее в ушах; этот человек явно был против инцидентов на своей территории.

Большинство протестующих разошлись. Осталась небольшая группа во главе с Джекки, председателем «Инициативы планеты людей» и организатором митинга, но и они успели растратить энергию.

Эспин, сходя со ступенек, помахала им рукой, и Джекки пошла через улицу ей навстречу:

— Я все сняла. Это было замечательно. Твои родители будут гордиться.

— Ты думаешь?

— Уверена. Я выложу видео в Интернет, а ты можешь послать им ссылку.

— Они все еще поправляют здоровье на Гаити. И не всегда могут добраться до Интернета.

— Ну, тогда покажешь им потом. Первый подвиг их девчушки. — Джекки подняла маленькую видеокамеру. — Ну, Эспин Бридлав, каково это — протестовать в наручниках?

Эспин нахмурилась:

— Все не так, Джекки. Это была глупая выходка. Кирби поступил необдуманно.

— Но ты привлекла внимание. Это отличный первый шаг.

— Может быть. А может, и нет. Но у меня появилась надежда: когда-нибудь кто-нибудь выслушает нас. Это все, чего я хочу. — (Джекки подняла брови.) — То есть, — поспешила поправиться Эспин, — это начало пути к тому, чего хотим все мы. Чтобы кто-нибудь выслушал нас.

Джекки выключила камеру:

— Иди домой. Ты сегодня хорошо поработала.

— Посмотрим. — Эспин подумала об обещании Брейди помочь. И, увидев недоумевающий взгляд Джекки, добавила: — Я потом тебе объясню.

Не стоит пробуждать напрасную надежду.

Когда она шла к метро, абсурдность сегодняшних событий поразила ее. Правда, Брейди Маршалл ужасно привлекателен, но об этом Эспин никому не собиралась говорить.

Она села в вагон, гордая оттого, что ей хоть что-то удалось сделать. Немного, но это начало. Шаг за шагом…

Знакомое покачивание и постукивание вагона убаюкало молодую женщину. Она закрыла глаза, и лицо Брейди Маршалла тут же предстало перед ее глазами. У Эспин вырвался легкий вздох. И теплое чувство вновь проснулось в ней.

Она страстная. Она искренняя.

А сорок восемь часов спустя она стала звездой Интернета.

— Неподражаемо! Ты, прикованный наручниками к хиппи! Я сделал увеличенную копию снимка и повесил над письменным столом. А Финн попросил одного из своих ребят вставить его в рамку. Пальчики оближешь! Я пошлю тебе видео.

Итан так смеялся, что Брейди с трудом мог понять его. Он откинул голову на спинку сиденья лимузина и потер переносицу, чтобы унять усиливающуюся головную боль.

Это была последняя капля. Брейди пришлось иметь дело с прессой, дедом, бабушкой и председателем комитета по переизбранию в сенат только потому, что какой-то полоумный решил сыграть с ним глупую шутку. Видео разлетелось повсюду, а слова Эспин «Это все, чего я хочу. Чтобы кто-нибудь выслушал нас» стали лозунгом недовольных активистов по всей стране.

К понедельнику Интернет гудел. Во вторник всерьез взялась за дело пресса и удвоила шумиху. Блогеры раскрутили скандал, а Эспин стала символом движения, которого три дня назад еще не существовало.

А Брейди объявили символом политики старой школы. И никого не волновало, что он не политик. Он — Маршалл. Этого достаточно.

Остатки терпения понадобятся ему, чтобы выдержать встречу с отцом и новыми консультантами предвыборной кампании. Он не может тратить ни капли на своих братьев.

— Это совсем не так интересно, как хочет показать пресса.

— Но все-таки забавно. Да, Лили просит напомнить тебе, что она, по крайней мере, никогда не совершала «позорного дефиле» в наручниках перед национальной службой новостей.

Невеста Итана в молодости не раз попадала в полицию — факт, который они, по возможности, старались не предавать гласности. Правда, Итана не заботило ни прошлое Лили, ни тот факт, что членом столь известной семьи станет бывшая нарушительница закона. Брейди радовался, что его брат счастлив, но Лили уже не раз становилась причиной его головной боли.