Пожизненный найм - Катерина Кюне

О, величавая Танит,

Поем тебе хвалу!

Резина нас соединит,

Жизнь превратит в халву!

Резина – лучший материал!

В порыве трудовом

Мы ей воздвигли пьедестал

На рынке мировом.

Звучит сигнал фанфар и труб

В твою играет честь.

Мы славим имя «Танит-групп»,

Спасибо, что ты есть!

Зная, что сейчас его показывают на двух гигантских мониторах над сценой и, очень может быть, что крупным планом, Федя, несмотря на тяжесть, распрямился и постарался придать своему лицу торжественное и умное выражение. Он где-то читал, что, чтобы на фотографиях взгляд не получался пустым и бессмысленным, необходимо в уме напряжено решать сложные математические задачки. Например, стараться перемножить двузначные числа. Федя шел и мучительно умножал шестьдесят шесть на тридцать четыре. За этим занятием он спустился с лестницы и двинулся по живому коридору.

Надо сказать, что вопреки всем математическим усилиям мозга, его лицо, действительно выведенное на мониторы довольно крупно, выглядело изнуренным и некрасивым. От напряжения он стиснул зубы в первобытном оскале, глаза его остекленели и Федя стал похож на бурлака, тянущего расшиву наперекор течения реки.

Он прошел сквозь расступившееся человеческое море и остановился возле алтарной колонны. Ему оставалась самая малость – зайти в лифт, и через несколько секунд он окажется в алтарной комнате, где его уже никто не будет видеть и где он останется наедине с загадочной Танит. И Федю охватило чувство торжества и собственного превосходства над всеми этими поющими людьми. Он повесил корзину на локоть, чтобы высвободить одну руку. Нажал на кнопку лифта, которая реагировала на отпечатки пальцев всего нескольких человек в компании и… ничего не произошло. Федя в растерянности уставился на стеклянную дверь, но она и не думала открываться. Он нажал на кнопку снова, на этот раз старательно прижав к ней всю подушечку большого пальца. Безрезультатно. И в этот момент откуда-то сбоку повалил густой белый дым. Федя рассматривал дым в недоумении – никто не предупреждал его, что сценарий церемонии предусматривает такие шоу-эффекты. Он хотел ещё раз попытаться вызвать лифт, но в это время в толпе сзади него раздался испуганный женский вскрик. Федя обернулся на звук и понял, что что-то не так. Весь зал был в плотном белом дыму, не было видно ни сцены, ни Жреца, по лицу которого он мог бы определить, что ему делать. Пение гимна стихло, только откуда-то из угла зала раздавалось несколько неуверенных женских голосов, но и они один за другим смолкли, словно кто-то прихлопнул их по очереди как комаров. «Включите свет!» – раздался встревоженный мужской голос. «Охрана, включите свет!» – повторили командным тоном с другой стороны и Федя узнал голос Жреца. В это время со стороны зоны для гостей снова раздался женский вопль, на этот раз истеричный и пронзительный. До Феди докатилась волна тревоги, тот рудиментарный, ещё дословесный сигнал о смертельной опасности, который непроизвольно издает обезьяна, терзаемая тигром, чтобы остальная стая могла спастись бегством. И тут же толпа пришла в движение, коридор перед Федором сомкнулся. Федя инстинктивно прижался спиной к холодному стеклу колонны, и в оцепенении уставился в зал. Там шевелилось какое-то человеческое месиво, и из него время от времени доносились крики, стоны, матерная брань, звон посуды, посыпавшейся с перевернутого стола и ещё множество мелких разрозненных звуков, которые издавала толпа, в едином бессознательном порыве рвущаяся к главному выходу. Казалось, что зал в одночасье превратился в закипающий котел великана, где пойманные лилипуты, задыхаясь в дыму и темноте, топтали друг друга и прочие компоненты супа, надеясь таким образом забраться повыше, скинуть крышку, выпрыгнуть и оставить поспевающий обед без мясного приварка.

И только когда дым стал потихоньку рассеиваться, и опомнившиеся охранники попытались увещевать «господ», что не нужно поддаваться панике, к Феде вернулась способность связанно мыслить. Все это время он, забыв о том, какая она тяжелая, судорожно прижимал к груди жертвенную корзину с фруктами. Теперь он осторожно опустил её на пол. И сразу почувствовал невероятное облегчение, как будто с Земли перенесся на Луну. Федя осторожно отошел от жертвенной колонны и осмотрелся. Зал опустел, человеческая масса уже успела перетечь в фойе, и теперь оттуда раздавались крики охранников и рвущейся на улицу толпы. Федя различил силуэт какого-то мужчины, который сидел на полу, опираясь о стену, и держался за поврежденную ногу. Ещё несколько человек в разных позах находилось возле перевернутого стола, и над ними стояла какая-то женщина и разрывала на полосы скатерть, белеющую в полумраке ярким пятном. Женщину было хорошо видно, потому что на неё падал свет свечей с соседних столов, стоящих ближе к сцене и потому нетронутых толпой. Остальная компания, расположившаяся на полу, оставалась в тени, и Федя не мог разглядеть, что это были за люди и как серьезно они были ранены. Он только слышал, как кто-то из них сдавленно постанывал.

Федя посмотрел в другую часть зала и там, в районе бывшей зоны для гостей, разглядел ещё несколько лежащих человек. Они не шевелились, но были они мертвы или живы, в сознании или без сознания, определить было невозможно. Федя сделал несколько шагов к компании у стола, но не стал подходить слишком близко, потому что боялся крови, а там как раз началась перевязка, от чего стоны усилились.

– А «скорую» кто-нибудь вызвал? – обратился он в их сторону, повысив голос.

Даже в полумраке он увидел, как на него одновременно нацелилось несколько пар глаз.

– А у вас юником работает? У нас почему-то нет сигнала сети, – ответил ему приятный мужской голос из-под стола.

Федя достал из кармана брюк свой юником, включил его и убедился, что он, Федя, такой же как все – связи не было.

– У меня тоже не ловит. Но что случилось-то?

– Может сбой какой-то у оператора, – предположил мужчина из-под стола.

– Да нет, я не про связь. Я вообще.

– Да непонятная какая-то заварушка, – ответил ему все тот же голос с некоторым промедлением, – По-моему, кому-то там из випов плохо стало, дамочки их завопили, вот и началась паника. Девки на шпильках из-за них ноги переломали.

Федя, у которого глаза уже немного попривыкли к полутьме, пригляделся и обнаружил, что на полу рядом с разговорчивым мужиком белела декольтированными плечами какая-то женщина, а чуть дальше как серебристый елочный фонарик во мгле новогодней ночи поблескивало платье ещё одной красотки.

– А дым? – продолжал допытываться он.

– А что – дым? Дым организаторами был задуман, только они что-то переборщили с ним. Видать, с перепугу.

– Да я сам участвовал в организации! Никакого дыма мы не планировали, – произнес Федя значительно. Было очевидно, что продолжать разговор нет никакого смысла – раненые, так же как и он, не знали, что произошло.

И в это время неожиданно подал голос мужчина, сидящий возле стены. Между прочим, это был главный редактор «Арх&Теха», который в первый момент сумятицы потерял Лию из виду, и беспокоясь, что такую хрупкую девушку моментально затопчут, тщетно пытался её найти, за что и был наказан толпой.