Книга про свободу. Уйти от законничества, дойти до любви - Сергий Овсянников

И я буду настаивать, что воля у Пушкина как состояние свободы – есть встреча. Встреча с творчеством, встреча со словом, встреча со Христом.

Свобода рождается во время кризиса – суда, а суд, прежде всего, есть встреча.

Вот почему истину нельзя продумать ментально. Но истину можно встретить в своей жизни. «Познайте истину» – означает «узнайте истину при встрече, и эта встреча перевернет всю вашу жизнь». Старый, ветхий человек умрет, а новый человек родится.

У Пушкина усталый раб (а это был сам Пушкин) задумал побег – «в обитель дальнюю трудов и чистых нег»:

Побег – рождение в новую жизнь, потому жизнь и есть обитель дальняя. Более того, только там возможно совместить труды и негу, ведь нега – чувство услаждения и ласки (как странно, что эти слова – нега и услада – чуть ли не начисто исчезли из нашего языка!). В земной жизни труды и нега – такие противоположности, что их никак не свести вместе. Думаю, что это происходит, прежде всего, потому, что у нас отсутствует такой опыт – услада труда как творчества. Да и нега воспринимается только из опыта маленькой радости – как наслаждение. А на самом деле нега, нежность – это то, что надо дарить ближнему.

Но там, где нега становится «чистой», там и труд перестает быть рабским. Раб находит волю. Этот опыт надо обязательно пережить, прочувствовать его как опыт личный.

* * *

Тогда мы поймем и другой момент: когда мы просим в молитве «Отче наш» об исполнении воли Божией на земле, как она исполнена и на небе, мы просим вернуть нас в свободу.

В слове «воля» в русском языке есть двусмысленность: она может пониматься и как способность сделать усилие, и как свобода. Но двусмысленность прекращается, смыслы совпадают в той самой точке, где воля реализуется, исполняется – становится полной.

Выход человека на волю дозволил Христос. Вернемся к Его словам, которые Он говорит ученикам из иудеев: Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него иудеям (то есть уверовавшим, что он есть Христос-Мессия): если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными (Ин. 8: 31–32).

Интересная подробность этого евангельского эпизода: слышавшие эти слова ученики начинают протестовать: Ему отвечали: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными? (Ин. 8: 33).

Им кажется, что они уже живут в полноте, поэтому: На это Иудеи отвечали и сказали Ему: не правду ли мы говорим, что Ты Самарянин и что бес в Тебе? (Ин. 8: 48).

Христос проповедует им новое рождение, а это так трудно принять, особенно тем, кто считает, что уже родился. Так и нам зачастую кажется, что мы уже живем, зачем же нужно еще новое рождение?

Вот так мы и подошли к конечной точке нашего пути. Хочешь быть свободным – иди на волю. Для вольного человека нет тюремных стен.

Вам может показаться, что я преувеличиваю, что я опять слишком ушел в «теорию христианской жизни». Нет. Это не теория. Это и есть жизнь христианина, которая предполагает прохождение некоторых мертвых точек нашего существования, прежде чем мы находим новую жизнь. А она предполагает движение в обратном направлении – от смерти к жизни.

Теория о христианстве – это наставления у свечного стола в храме, куда и какому святому надо поставить свечку о здравии, а куда ставить за упокой. Это теория, поскольку жизнь начинается не со свечки. Жизнь начинается с одного радостного момента, когда ты понимаешь, что Бог дал тебе эту жизнь не случайно. Жизнь – не воля теории случайных чисел и не выигрыш в лотерею, жизнь – сочетание воли Бога и выход на свободу (на волю) рожденного человека. Вышел – а там радость и веселие!

А Евангелие – это и есть тот самый лук, из которого может вылететь стрела – стрела, направленная к свободе.

Встреча: хватит ждать!

Свободными не рождаются – вот то открытие, которое я сделал еще в тюрьме. Так оно и есть: человек рождается с больной и несвободной душой, унаследованной от «человечества», от Адама и Евы. Человек по природе своей не свободен.

Но это не означает, что судьба человека – оставаться в рабстве, вечно вылизывать чужие тарелки и котлы. Человек может в свободу войти – войти в момент настоящего, где его ждет Встреча. Встреча – вот что дает начало свободе, делает ее зримой и действенной.

Такая встреча произошла у меня в тюрьме. Это была встреча с самим собой и с Богом. Так начался мой вопрос о жизни и о свободе. Я знаю и опыт других встреч, например опыт митрополита Сурожского Антония. В тот момент, когда произошла его Встреча, он был пятнадцатилетним юношей и переживал отход от веры. Это довольно известная история, но позвольте ее напомнить: в тот день юноша Андрей Блюм особо почувствовал лицемерие «взрослой» веры, как ему показалось, и решил, что либо найдет смысл в этой жизни, либо с ней расстанется. Он попросил у матери Евангелие, определил, что из всех четырех Евангелие от Марка – самое короткое, и начал читать. Он полагал, что Бог не заинтересован в его жизни, и хотел именно это и доказать своим чтением. И вот где-то на середине чтения он почувствовал, что по другую сторону стола кто-то стоит. Единственный, кто это мог быть в тот момент, – Сам Христос. Чувство, что действительно Христос Своим живым присутствием доказывает, что жизнь юноши для Бога не безразлична, было ошеломительным. Это была Встреча.

Остальное мы уже знаем из биографии митрополита: война, участие во французском Сопротивлении, далее – принятие монашеских обетов и служение Богу и людям. И любовь к России. Благодаря ему Православная Церковь в Великобритании начала новую жизнь. Благодаря ему возник и наш приход в Голландии.

Возможно, вы повторите то, что мне уже приходилось слышать от других: «Вам, отец Сергий, повезло. Вас жизнь свела с таким человеком, как митрополит Антоний Сурожский». Отвечу: именно так буквально и произошло – жизнь свела. Это был для меня единственно возможный способ жить – искать новую встречу, которую я и нашел с Божьей помощью и милостью.

Это к вопросу о том, что жизнь делает с нами, а что делаем с жизнью мы.

* * *

Вот еще один пример Встречи, уже из голландской жизни.

Жил-был простой голландец – Иосиф ван дер Берг. Впрочем, был он не совсем простым, он был весьма известным актером. Начинал он свой актерский путь действительно просто – как бродяга: взял у кого-то взаймы лошадь, починил сломанную телегу и соорудил на ней все необходимое для бродячего театра. Это был маленький кукольный театр. Путь Иосифа начался в 70-х годах прошлого столетия. В 80-е годы он был уже очень известным актером кукольного театра: играл свои пьесы в Париже, в Америке, в Японии. Получал престижные премии.