Возвращая к жизни - Рэдклифф

Али еще никогда не видела, чтобы женщина смотрела на нее таким взглядом, каким сейчас смотрела на нее Бо. Словно она была единственной женщиной на свете, и лишь она могла дать Бо то, что она хочет. На какой-то совершенно безумный миг Али захотелось стать той единственной, способной удовлетворить темный огонь желания, полыхавший в глазах Бо. Али сделала шаг назад.

– Все-таки, пойду-ка я в душ.

– Да, хорошая мысль. – Бо обошла Али и направилась в ванную.

Спустя несколько секунд, Али услышала звук воды и тоже пошла в ванную. Ванная комната была довольно большой для старинного дома, но все же, места в ней было маловато. Хотя Бо прислонилась к туалетному столику, все равно они с Али оказались на расстоянии вытянутой руки.

– Все, дальше я сама.

– Я вернусь после того, как ты зайдешь в душ. Вдруг у тебя закружится голова? Если я буду в другой комнате, ничем хорошим это не кончится. Сейчас тебе категорически нельзя падать.

– Сама знаю. Я позову тебя, когда начну мыться.

– И ты даже не попросишь меня зажмуриться, когда я вернусь сюда?

– Я не настолько застенчива. К тому же, разве ты бы закрыла глаза?

– Я не столь благородна, – усмехнулась Бо,

– Ну, все, иди отсюда. Не хочу истратить впустую всю горячую воду.

Посмеиваясь. Бо вышла из ванной. Али разделась, стараясь не слишком сильно наклоняться, чтобы не спровоцировать новый приступ головокружения. Сейчас ей только этого не хватало – грохнуться голой на пол в ванной. Она зашла в душевую кабину и закрыла стеклянные дверцы, которые тут же запотели. Хоть какое-то прикрытие от посторонних глаз.

– Я все! – прокричала Али, стараясь перекрыть шум волы. Хотя стекло и запотело, Али была уверена, что Бо видит очертания ее обнаженного тела. Признавайся, глаза закрыла?

– Нет. – Сказала Бо охрипшим голосом.

– Ты была права, в тебе нет ни капли благородства.

– Как ты себя чувствуешь?

Как она себя чувствовала? В голове Али пронеслось все, что ей пришлось испытать за последние восемь часов: леденящий душу ужас при виде направленного на Винтер пистолета, безграничный страх при мысли о том, что еще одна женщина, которую она любит, может погибнуть, бессильная ярость от бессмысленных смертей, с которыми она сталкивалась ежедневно. Мысленно она увидела Сэмми: вот сестра смеется, рассказывая ей об очередном новом приключении. А вот она лежит на стальном столе, холодная и неподвижная. Она могла потерять Винтер, но этого не случилось. Она могла погибнуть сама, но уцелела. Она была жива, она победила. Али почувствовала себя свободной, бесшабашной. Она выдавила гель из контейнера, прикрепленного к кафелю, повернулась лицом к стеклянной двери и принялась намыливать грудь и живот. За стеклом Али различала лишь силуэт Бо, широкие плечи и узкие бедра, но ее лицо было размыто, как бывает во сне.

– Принимая в расчет все обстоятельства, чувствую я себя очень даже неплохо, – наконец, сказала Али. Она обхватила груди и стала водить по ним руками, вспенивая гель. – Пожалуй, ты можешь уйти. Думаю, со мной ничего не случится.

– Я бы предпочла остаться, – сказала Бо дрогнувшим голосом. – Ты безумно красиво смотришься отсюда.

Али залилась румянцем: в голосе Бо безошибочно угадывалось желание. Ей нравилось возбуждать ее, и у нее не было ни душевных, ни физических сил делать вид, что это не так. Али обвела большими пальцами свои затвердевшие соски.

– Я бы все же предпочла, чтобы ты ушла.

– Ты ведь знаешь, что я смотрю на тебя?

Али погладила груди, слегка их сжала. Внутри у нее все трепетало. – Да.

– Ты же знаешь, как это на меня действует? – спросила Бо.

Али прислонилась к стене, ноги у нее вдруг подогнулись. Ей не хотелось думать про Сэмми или про то, какой бессмысленной и несправедливой могла быть судьба. Не хотелось снова прокручивать в голове те несколько секунд, когда ей казалось, что она может потерять Винтер и ее ребенка. Она больше не могла выносить боль, терзавшую ее душу и тело. Все, чего ей сейчас хотелось, – это освободиться от страданий, хотя бы, на несколько милосердных мгновений. Разве она хотела так многого?

– Пока я не попросила тебя сказать это, тебе лучше уйти. – Сказала Али, чувствуя, что говорит задыхающимся голосом.

– Неужели все будет так плохо? Если я скажу тебе, что чувствую? – резко спросила Бо, словно догадавшись, о чем думала Али. – Если скажу, что представляю свои руки там, где сейчас твои? Представляю, что это я ласкаю твою грудь и глажу большими пальцами твои соски?

Али сильнее сжала себе грудь, ее пальцы обводили соски. Когда до нее дошло, что она делает, у нее вырвался дрожащий стон. – Если кто-нибудь из нас не остановится, потом мы пожалеем об этом. – Сказала Али.

– Это почему? – Бо подошла ближе и прижала ладонь к стеклу. – Я не стану открывать дверь, обещаю.

Али приложила свою ладонь к ладони Бо с другой стороны кабинки. Вид собственных дрожащих пальцев потряс ее. – Я верю тебе. Просто я не уверена, что сама не попрошу тебя открыть дверь.

Бо убрала руку. – Я пойду в комнату. Тебе нужно прийти в себя после всего, что сегодня произошло. Вдобавок, я не хочу, чтобы ты о чем-то пожалела, после нашего первого раза.

– Бо! – прошептала Али, сама не зная, что она хотела сказать. – Прости меня. Я хочу тебя. Уходи. Останься.

Когда тень Бо мелькнула и исчезла, Али ощутила разочарование, смешанное с облегчением. Сейчас она была явно не в той форме, чтобы получить полноценное удовольствие от секса. Но, когда она стала намыливать себе живот и бедра, ее тело задрожало. Али задумалась, может. Винтер и права. Секс ради секса. Просто для удовольствия. Может, у нее и в самом деле получится?

Бо присела на край кровати и вцепилась в матрас обеими руками, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Уйти оттуда оказалось труднее, чем найти в горящее здание. Она привыкла без оглядки нестись навстречу опасности, жила на адреналине, который получала в опасных для жизни ситуациях, выходя из них целой и невредимой. Этот экстаз был сродни оргазму, а удовлетворения от него, зачастую, было и того больше. День за днем Бо училась противостоять неопределенности, страху и уязвимости, дразня смерть и выходя из этой схватки победителем. Но Али Торво оказалась опаснее пожара пятой категории. Она проникла в ее голову, забралась под кожу, с каждым днем пробираясь все глубже в душу и ставя под сомнение все, о чем Бо думала, к чему стремилась и в чем нуждалась, пробуждая в ней какой-то животный голод, неподконтрольный рассудку.

Очертания тела Али за стеклом, но которому стекали струи воды, были живым воплощением произведения искусства. Округлость груди, изгиб бедер, плавные линии рук и ног, от которых было невозможно оторвать взгляд, вместе создавали почти потустороннюю, мистическую красоту. Впрочем, реакция Бо на это прекрасное видение за стеклом была отнюдь не платоническая. У нее за плечами был солидный опыт по части женщин: бурные игры в постели, секс-марафоны, растягивавшиеся на все выходные, и даже несколько нежных ночей. Но еще никогда, ее не охватывало столь острое желание прикоснуться к женщине, что от боли, сводившей низ живота, к глазам подступали слезы. Открой она дверцы душевой кабины, она бы вряд ли спокойно выдержала один поцелуй. Либо она полностью утратила бы контроль над собой и кончила, лишь прикоснувшись к этой женщине, либо взяла бы ее слишком грубо и слишком быстро. Однако Бо не хотела, чтобы все произошло именно так, даже будь Али полностью здоровой, без этого ранения. Проблема была в том, что, похоже, она не могла себя контролировать, как обычно. Бо привыкла сама задавать ритм, насколько быстро и жестко ну, или медленно – действовать, но стоило ей лишь посмотреть на Али, как она теряла над собой контроль. В данный момент, она определенно не могла позволить себе рисковать и дотронуться до Али. Не сейчас, когда она была не совсем здорова. Бо понимала, что могла с легкостью сорваться.