Дмитрий Донской. Империя Русь - Михаил Ланцов

– И теперь в моих руках[78] Божьей милостью Российская Империя, что простирается от Балтийского моря на севере до Русского на юге и от Вислы на западе до Волги на востоке.

– Хм… – выразительно промолчал Тимур, все еще никак не отойдя от неожиданности. Да и пространство, которое Дмитрий смог взять под свою руку, выглядело впечатляюще.

– А теперь скажи – почему ты занял мой город? Разве мы не торгуем для общей пользы друг друга? Разве я покой на Волге не обеспечиваю тебе?

– Я… я воевал против Мамая.

– Теперь его нет. Ты хочешь продолжать войну?

– Тебя выбрал Курултай?

– Да.

– Неожиданно… – покачал Тимур головой. – Но нет. Я не хочу с тобой воевать.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы увести своих людей из моего города? Спокойно и без лишней спешки.

– Завтра к утру они покинут город.

– Хорошо. Но если завтра к утру твои воины все еще останутся в этом городе, я буду считать, что ты напал на меня. И буду вынужден атаковать.

– Я понял тебя, – хмуро кивнул Тимур.

– Надеюсь, этот неприятный инцидент не отразится на нашей торговле?

– Не отразится, – поджав губы, произнес хромой завоеватель Средней Азии. Ему было неприятно вот так мирно отходить из занятого им по праву города. Но, столкнувшись с войсками Императора вживую, а не понаслышке, он потерял всякую надежду на победу. Даже здесь и сейчас, видя перед собой довольно небольшое воинство, Тимур прекрасно осознавал, что едва ли сможет его уничтожить, навалившись всеми силами. Пять сотен латников при ружьях и пушках. Это было непреодолимое препятствие на пути к победе. Ведь о могуществе артиллерии ему советники все уши прожужжали. Да и о ружьях с латами щебетали только восторженные тирады. Когда-нибудь, может быть, он сможет разгромить этого наглого и удачливого северного варвара. Но не сейчас.

2 июля 1387 года, Москва

Наконец-то дом.

Эти годы совершенно его измотали.

Он побеждал. Словно бы кто-то проклял его на успех. И уже действительно смог собрать огромные земли по меркам тех лет. Очень немногие государства в истории когда-либо достигали таких размеров. Его Империя простиралась от Балтики на севере до Русского моря и Каспия на юге, от Вислы на западе до Волги на востоке. Старший сын и наследник принял титул короля Польши, которая, после его восхождения на Императорский престол, присоединится к России. Внук занял трон Богемии при регентстве своей матери Ирины – дочери Дмитрия. Другой сын, только уже бастард, появившийся на свет от его связи с дочерью из рода Висконти, должен наследовать в Царстве Иерусалимском, занимавшем весь Передний Левант и Кипр.

А ведь все начиналось в далеком 1359 году в маленьком княжестве на берегу Москвы-реки. Неполные три десятилетия – и такой успех! Любой бы человек радовался, да чего уж там – порхал, окрыленный подобной удачей. Любой, но не Дмитрий.

Анна умерла.

Первая боль, самая сильная и острая, прошла. Но вместо нее пришла тоска. Черная, тяжелая, гнетущая. И что с ней делать, Император не знал. Ничего не хотелось. Ничто не радовало. Время от времени удавалось окунуться с головой в дела. Только это и спасало. На непродолжительное время…

Дмитрий медленно прошел по огромному монолиту могучей Имперской башни – его главной резиденции. Шутка ли? Сто пятьдесят метров без учета шпилей. Для XIV века – невероятно высоко. Даже Александрийский маяк, еще не разрушенный землетрясением[79], задирался всего на сто сорок метров. Тут же чрезвычайную высоту сооружения усиливали Боровицкий холм со специальным массивом фундамента Акрополя. В итоге – башня просто нависала над округой и натурально восхищала, вызывая ассоциации с небожителем.

Гранитная кладка, мраморная облицовка, как внешняя, так и внутренняя. Этажи-этажи-этажи…

Император не пожалел сил для оснащения своей резиденции по последнему слову техники. Сбалансированные противовесами лифты, висящие на стальных тросах, приводились в движение паровыми машинами. Паровое отопление, позволявшее поддерживать тепло и уют в башне в любую погоду. Подача горячей и холодной воды на все этажи через ступенчатую систему насосов и опорных резервуаров. Туалет с водяным смывом, да на каждом этаже. Общая система канализации позволяла откачивать насосом получавшуюся жижу прямо из резервуара в подвале. И многое другое. Даже принудительную систему вентиляции этажей сделали. Иными словами – резиденция Императора была наиболее высокотехнологичной постройкой в мире в те годы.

Поднявшись по цепочке лифтов, Дмитрий оказался на просторном и воздушном верхнем этаже. Это было очень удивительно – в те годы на самый верх отправляли наиболее бедных. Самые богатые и влиятельные предпочитали селиться на первом этаже. Однако Дмитрий считал, что «главнюк» должен был по утрам видеть из окна всю округу. Поэтому не только забрался на самую верхотуру, но и озаботился установкой многочисленных и поистине огромных окон – трехслойных стеклопакетов, деревянных, но какая разница? Главное – помещение постоянно было залито светом и открывало потрясающий вид на все вокруг.

Выше августейших покоев располагался только шпиль с государственным флагом, крупный узел связи гелиографа, стационарные наблюдательные пункты и ангар с привязным аэростатом. То есть только небольшое количество технических помещений.

Все старые постройки, в которых они с Анной раньше ютились, уже канули в Лету. Перестройка Москвы была крайне интенсивной. Сейчас ее было и не узнать. Могучие стены крепости. Плотная «питерская» застройка трех-, четырехэтажных кирпичных домиков с арками и внутренними дворами. Относительно просторные мощеные дороги с тротуарами. Водонапорные башни. Пожарные каланчи. Да и пригород тоже разросся и изменился до неузнаваемости. Огромный гостиный двор, стадион, ипподром, система фортов и прочее, прочее, прочее. Картину завершало обширное водохранилище, охватывающее Москву с востока и юга… От прошлого практически ничего не осталось. Поэтому эти покои – последнее, что было у Дмитрия для воспоминаний об Анне. И он зависал там днями напролет.

– Пап, – тихо произнес, тронув Императора за плечо, старший сын – Александр. Он уже вернулся из провинции Словения[80] для доклада о текущем положении дел и обсуждения ряда важных вопросов.

– Что-то важное? – глухо отозвался Дмитрий, буквально медитируя перед фотографией своей покойной супруги. Он был очень рад, что сделал их множество, даже несмотря на ее протесты. Анна побаивалась фотоаппаратов.