Ванильная пинта - Анна Валерьевна Бодрова

Прости… Лучше бы Айен и это все тоже стер, – я потупила взгляд, – Просто… я никак не могу забыть эти фотографии.

– Какие фотографии?.. – притих Себастьян.

– Этих девушек. Он говорил о тебе такие чудовищные вещи…

– Но ты ведь… не поверила ему?.. – негромко и вкрадчиво протянул вампир.

Я покачала головой, и Себастьян накрыл мою ладонь второй рукой.

– Расскажи мне… – шепотом попросила я.

– О чем?..

– О Кристине. Что произошло… на самом деле?

Себастьян выпустил мою руку, откинулся на спинку стула. Я стремительно подняла глаза на него. Вампир глядел в окно, долго молчал, но мой давящий взгляд заставил его наконец обернуться. И я в свою очередь вжалась в спинку, потому что лицо его было траурно–бледным, а глаза абсолютно черными. Себастьян, вовсе, не выглядел так, будто собирается развеять мои сомнения.

– Я пытался забыть тебя, – начал он, надтреснутым от боли голосом, – Мне нелегко было жить так, как будто ничего не было. Внушать себе, что тебя никогда не существовало в моей жизни. Тебе было много проще. Если бы кто–то вычистил и мою память…

Он, закурил, снова отводя взгляд. Затаив дыхание, я не торопила его, ждала.

– В тот вечер я никого не хотел видеть. Она пришла сама. Я ничего для этого не сделал. Нашла какой–то дурацкий повод и пришла. Навязалась, напросилась войти. По контрасту с тобой, ее бесцеремонность… просто вывела меня из себя. Умом я понимал, что в наших бедах эта глупая, бездушная девчонка, вовсе, не виновата. И я позволил ей остаться, позволил себе забыться. Я сполна одарил ее тем, зачем она пришла.

– И… что потом? – выдавила из горла я, кутаясь в шарф, хотя в зале сейчас было почти жарко.

– Я надеялся, этот шаг поможет мне вернуться в старое русло и продолжить беззаботный марафон… Прожигая вечную жизнь, убивая время, которого мне отвели слишком много… разбивая сердца и растаптывая мечты. Но на сей раз мне оказалось этого мало. Хотелось уничтожить все вокруг… а заодно, и себя, потому что этот маскарад убийственно затянулся. Я открылся ей и, вовсе, не так деликатно, как тебе. На пике ее наслаждения, я пил ее… не жалея, не сдерживаясь, лишь потакая животным инстинктам.

Себастьян затушил обжегший пальцы бычок и залпом опрокинул большой бокал с элитным коньяком.

– Значит, это ты… – закрываясь ладонями, до боли зажмурилась я.

– Когда я очнулся, она была еле жива и до смерти напугана. Умоляла отпустить ее… А на меня навалилась такая тоска, что я впал в апатию, почти что в транс…

– И ты убил ее… – сквозь зубы бросила я, наполняя взгляд, направленный к нему, ненавистью и презрением.

– Я вызвал ей такси, – грустно усмехнулся вампир.

Я заморгала на него, растерянно хмурясь.

– Как?..

– Вот так. Не заботясь ни о ее судьбе, ни о своей… Просто выставил.

– Но я… видела фото, – упрямо, но уже сомневаясь, возразила я, – и родственники ее опознали…

– Не торопись… – вздохнул Себастьян, – Отпуская Кристину в твердой памяти и не слишком здравом уме, я подставил не только себя. Несколько дней она молчала, но, как только пришла в себя… решила извлечь выгоду из случившегося.

Я бы не поверила, если бы не была знакома с Кристиной. «Это действительно на нее похоже… Дочь политика, избалованная девчонка, привыкшая получать все, что захочет… По щелчку, по взмаху руки. Она и на курсы–то ходила лишь потому, что положила глаз на Себастьяна. От искусства Кристина была очень далека…»

– Она… шантажировала тебя?

– Сначала она стала появляться на выставках и была моей мучительной тенью, навязчивым призраком, постоянно напоминая о едва не загубленной мною душе. И это давило на меня, неимоверно. Почувствовав свою власть, этот невинный монстр перешел в наступление. Заметив меня на вечеринке, она тут же бросалась ко мне и требовала знакомить с важными людьми. Под видом моей протеже. Я поддавался, но порой ее поведение переходило все границы, и она откровенно позорила меня.

– И не боялась… – удивленно хмыкнула я.

– Она никогда не оставалась со мной наедине. На любой мой упрек отвечала едким замечанием и угрозой непременно выдать светскому обществу мою сущность. В конце концов, я решился исправить свою ошибку, понимая, что девчонка явно заигралась и вот–вот наделает глупостей. Я позвонил ей, сказал, что нам нужно встретиться. В ответ последовала очередная нахальная угроза.

– Ты хотел заставить ее забыть?

– Да. Я приехал, думал подкараулить ее на улице… но опоздал.

Я встретилась с вампиром глазами. В его взгляде было искреннее сожаление.

– Что значит… опоздал?..

– В этом мире я – далеко, не единственный… – он воровато оглядел зал. – Позже выяснилось, что на одном из вечеров кое–кто ее прочитал. А в столице… с такими вещами давно не шутят. Это здесь, в нашем маленьком городе, можно договориться с Айеном, оспорить свои права и добиться уступок. В столице… той же ночью ее нашли «цензоры».

Я сглотнула комок, застрявший в горле, осушила бокал шампанского и несколько минут глядела в окно невидящим взором, разбираясь в собственных чувствах. «Остальные фото, вероятно, тоже принадлежали жертвам этих «цензоров». Себастьяну искренне больно вспоминать все это, и я ему верю. Мне даже стыдно, что я опять позволила себе усомниться в нем… Мы должны жить дальше, жить настоящим и думать только о будущем, он прав…»

* * *

Забвение.

Тихий февральский вечер. За окном в бесшумном безумии кружатся снежинки. В доме темно и пустынно. И я – единственно живое существо в этом склепе. Здесь погребено светлое, беззаботное прошлое. Это место пропитано моим страданием… в воздухе витает отчаяние и боль.

Странноватая картина пришла в движение, когда к дому подъехала машина, и в коридоре зажегся свет. Громкий женский смех, довольный мужской шепоток, разговоры, снова истеричный смех… Гостиная озаряется софитами, и двое на пороге замирают в немом оцепенении. Женщина – все еще пьяно улыбаясь. Мужчина – в ужасе. Его лицо искажается, зрачки расширяются до предела.

– Ты?.. – выдохнул Андрей, едва не захлебнувшись воздухом.

И, не думая подниматься из нагретого кресла, я лишь лениво перекинула ногу на ногу, медленно обернулась. Мой прямой, уверенный и бесстрашный взгляд заставил Андрея вздрогнуть.

– Привет, – изобразив беспечность, улыбнулась я. – Конечно, я. А ты что… не рад?..

– Ты же сказал, она