Доктор, почему Гарри Поттер? Персонажная психология в жизни - Юрий Вагин

Я пришел в больницу в 1985 году, а уголовное наказание за гомосексуальность в России отменили только в 1993-м. Если человек с неправильной и несоветской сексуальной ориентацией попадал в поле зрения правоохранительных органов, ему предлагали или «сесть», или «полечиться», или «оказывать посильную помощь органам». Многие выбирали «полечиться».

Тут-то в психиатрическом отделении я впервые и встретился с живыми гомосексуалистами. В то время я был вполне себе таким нормальным ортодоксальным психиатром с двухтомниками Снежневского и Морозова в руках. Когда мне дали первого такого «больного», я спросил заведующего кафедрой, что мне с ним делать. «Разговаривать, – ответил учитель, – отпускать домой. Узнаю, что ты ему хоть одну таблетку назначил, я тебе ее сам в клизме поставлю. Свободен, юнга».

Я и разговаривал. Тем более что гомосексуалисты как на подбор оказывались людьми умными, интеллигентными и разговаривать с ними было одно удовольствие.

Достаточно быстро я пришел к выводу, что гомосексуалисты с психической точки зрения люди совершенно нормальные, обостренно чувствующие других людей, ценящие доброе отношение и доверие. Только я никак не мог понять одного: чего с женщинами-то не живется?

И здесь, как это уже бывало в моей практике, мне помогли не мудрые и толстые руководства по психиатрии и сексологии, а простой и незамысловатый американский фильм «Жестокая игра» («The Crying Game») с Форестом Уитакером в одной из главных ролей. Фильм вышел в 1992 году, за год до отмены уголовного преследования гомосексуализма.

По сюжету ирландские боевики захватывают английского солдата Джоди, чтобы обменять его на своих друзей. Правительство отказывается идти на сделку, и руководство принимает решение казнить солдата. Приговор должен привести в исполнение Фергюс – боец, который охранял Джоди и успел с ним подружиться.

Он помогает Джоди бежать, но тот случайно попадает под грузовик и погибает. Перед смертью Джоди просит Фергюса найти его девушку в родном городе и позаботиться о ней. Фергюс приезжает в городок Джоди и находит его девушку – Дил.

Когда я смотрел фильм двадцать пять лет назад, она показалась мне идеалом красоты, женственности и обаяния. Фергюсу – тоже. Они влюбляются друг в друга. Дело доходит до постели и в этот ответственный момент неожиданно обнаруживается, что Дил – не совсем девушка, вернее, совсем не девушка, вернее – парень. Фергюса тошнит в ванной. Дил плачет на полу. Они расстаются. Затем снова встречаются. Затем встречаются. Затем очень встречаются. Затем Фергюс сидит в тюрьме за старые грехи, а Дил ходит к нему на свидания. Очень романтическая история.

А зачем я ее рассказал? А затем, что помню, как двадцать пять лет тому назад, когда я смотрел этот фильм, я думал: «Вот мы говорим: любовь, любовь. Мы говорим: любовь к другому человеку. А когда мы на самом деле любим другого человека, мы его любим выше пояса или ниже пояса? И если это настоящая человеческая, а не животная любовь, когда мы рассуждаем о личности, а некоторые даже о душе, то личность и душа располагаются выше или ниже пояса? Если человек влюбился в другого человека и как-то случайно оказалось, что ниже пояса у него не совсем то, что ты ожидал, стал ли другой человек от этого хуже и менее достоин любви?». Вот какие вопросы я ставил перед собой двадцать пять лет тому назад. И ответ у меня получался совершенно однозначный, как у Фергюса.

Спросите сами себя, если бы у вашего любимого или любимой однажды утром (сейчас об этом, говорят, любят снимать комедийные сериалы) поменялся пол (вторичные половые признаки), как бы вы к этому отнеслись? Разошлись бы? Выгнали из дома? Сказали бы: «Пошел прочь, противный?». Я бы своей жене такое не сказал.

После этого фильма фундамент понимания нормальной психологии гомосексуальности у меня прочно заложился, чего и вам желаю. Не будьте извращенцами, принимайте мир таким, какой он есть – разнообразным.

Далее в моей жизни случилось еще одно случайное событие. Мне – молодому ординатору, дали первую больную с шизофренией, и на вопрос, что делать, шеф опять-таки ответил: «Разговаривай». Однако таблетки в клизме ставить не обещал.

Я и разговаривал. Часов через двадцать разговоров «дефектная» хроническая больная с вялотекущей шизофренией на второй группе инвалидности с не первой госпитализацией рассказала, что заболела сразу, как вышла замуж. Муж после первой брачной ночи (или двух – не помню) уехал в командировку, а она – в гости к двоюродному брату в Питер. И каким-то образом у них там случился секс. А девушка воспитывалась в страшно ортодоксальной советской семье с непоколебимыми моральными устоями и была пропитана нравственностью, как труп в анатомичке формалином. Я так полагаю, что этот первый секс после свадьбы на нее как-то дурно повлиял.

По возвращении домой к мужу девушка почувствовала, что внутри ее тела ползают какие-то нехорошие мелкие паразиты, начала обследоваться и закончила обследование через полгода в областной психиатрической больнице. До меня ее лечили уже восемь лет. Лечение помогало. После назначения препаратов она реже говорила, что внутри у нее ползают паразиты, все больше спала или в двести пятьдесят шестой раз монотонно рассказывала студентам о своих ощущениях. Дома паразиты начинали ползать снова, и ее снова госпитализировали.

Итак, через 20 часов общения пациентка рассказала, с какого момента у нее начались телесные галлюцинации. В этот момент произошло еще три события: два одномоментных и не в моей жизни, а одно – отсроченное, зато в моей жизни.

Два одномоментных события произошли в жизни моей пациентки: она стала на порядок более живой и эмоциональной и у нее, простите, прошли галлюцинации.

Третье событие произошло в моей жизни. Я в недоумении (поскольку ни в одном учебнике психиатрии о таком неправильном поведении пациентов с шизофренией написано не было) пошел за советом к старшим товарищам. Старшие товарищи, а именно Лев Зиновьевич Трегубов, угостил меня сигаретой, выслушал, поинтересовался, не вру ли я, и предложил почитать Фрейда. Диссертация Льва Зиновьевича была посвящена неврозам, и под это дело ему в спецхране библиотеки в глухие советские времена дали возможность почитать работы Фрейда, чтобы критически осмыслить их в диссертации.

Так я впервые близко познакомился с Фрейдом. И это очень важное событие в моей жизни. А какое это имеет отношение к гомосексуальности, мы узнаем в следующей части.

Итак, после череды совершенно случайных событий я познакомился в психиатрической больнице с гомосексуалистами и с Фрейдом. И понял я, что это – хорошо. В смысле, все они хороши каждый по-своему.

Фрейд познакомился с гомосексуалистами раньше, чем я, поскольку пристально изучал человеческую сексуальность и высказывался в том смысле, что все мы бисексуальны не только физически и физиологически, но и психологически. Просто у гетеросексуалов гомосексуальные влечения подавляются и уходят в глубины бессознательного.

Если гомосексуальные влечения ушли не очень глубоко, то психика компенсирует это отрицательным отношением к гомосексуалистам, ибо мы всегда не любим тех, кто позволяет себе то, что мы тоже хотим, но не можем себе позволить.