Все каюты проданы - Александр Юриков

Но этот мальчишка впервые заставил ее вспомнить фразу, которую она однажды записала в свой дневник – тетрадку с портретом Мадонны, которую завела в школе. Чьи это слова, Света уже не помнила, вроде какого-то француза, но они остались у нее в голове. «Сказать человеку “Я люблю тебя” – это значит сказать “Ты никогда не умрешь”».

Она тогда, как и все очень юные люди, много думала о смерти, размышляла о тех, кто уходит из жизни совсем молодым, прибивалась то к готам, то к эмо, но в ее памяти осталась только эта фраза.

Нет, Тимур не говорил вслух ничего подобного. Ей трудно было даже представить, как бы он произнес такую банальность. Но она читала эти слова во влажных темных глазах, просто каких-то вулканических глубоких озерах, обрамленных черным лесом. Он передавал ей смысл этой фразы горячими объятиями. Света слышала ритм этих слов, когда сильное мужское тело содрогалось в любовных судорогах.

Так, если она сейчас не встанет и не выкинет это из головы, то может вообще остаться без всякого Монте-Карло!..

У выхода с корабля группу провожал сам капитан. Он вообще относился к музыкантам исключительно внимательно, особенно после того, как они дали согласие на дополнительное выступление. Им-то это, в общем-то, ничего не стоило, а для Лавроненко оказалось крайне важно. И эта экскурсия в подарок, и выход капитана к трапу – все говорило о том, что у «ПП» на корабле очень высокий статус.

– Мы планировали стоянку прямо в бухте Монте-Карло, но погода, видите, очень ветреная, на море волнение. Поэтому я направил судно в бухту Виль-Франш, – объяснил капитан. – Это самое лучшее место для стоянки на всем здешнем побережье. Монако в пяти морских милях, вас доставят туда на автобусе.

Ницца выглядела так, как и должен смотреться главный курортный город Французской Ривьеры. Во всем была разлита нега, общее приятное утомление.

Волнение, о котором говорил капитан, в бухте совершенно не ощущалось. Ласковое солнце, почти недвижимое море, туча туристов в шортах и купальниках, с верхом и без, кафешки на набережной, забитые публикой.

Плотной группой они во главе с директором круиза вышли на Английскую набережную. Свете бросился в глаза легендарный отель «Негреско» с его огромным розовым куполом.

Леня Зюник перехватил взгляд девушки и вспомнил о своих обязанностях экскурсовода.

– Неплохой отельчик, – заметил он. – Последний частный дворец. Наш бывший мэр Юрий Михайлович любил это заведение. Как-то он провел здесь пресс-конференцию, не помню, правда, на какую тему.

Набережная действительно производила впечатление символа красоты и полного, абсолютного, ни к чему не обязывающего безделья. Музыкантам хотелось немедленно присоединиться к людям, загорающим, купающимся или пьющим кофе. А еще лучше попробовать все это сделать одновременно!

Метрах в тридцати от них, под пальмами, началось какое-то шевеление. Беспечно прогуливавшиеся люди поспешили в одну сторону. Раздались крики на французском языке, послышалась заливистая трель полицейского свистка.

– Что там? – сам себя спросил Трофимов. – Посмотрим?

Зюник кивнул, вся компания двинулась туда, куда бежал народ.

Под пальмой, скорчившись и прижимая руки к животу, лежал смуглый подросток. Из-под его ладоней текла кровь, белая майка была уже сильно испачкана. Он не стонал, ничего не говорил, только смотрел на окружающих печальными черными глазами, вокруг которых быстро наливались синие круги.

Через толпу пробились двое мужчин в белых костюмах с носилками. Жандарм, стоявший над подростком, что-то коротко объяснил им. Они покивали, положили парня на носилки и понесли к карете «Скорой помощи», вставшей вплотную к пальмовой аллее.

– Что случилось? – Светлана спрашивала по-русски непонятно кого.

Французский она не понимала и вообще растерялась от того, что вдруг они увидели на роскошной набережной.

– Кто его так?..

Зюник бережно взял ее за талию и, выводя из толпы, коротко сообщил:

– Арабские разборки. Типичный эпизод для Франции.

Этот славный солнечный день как-то враз померк, и даже купол «Негреско» казался Свете уже не розовым, а красным от крови.

Водитель что-то проговорил.

Леня Зюник повернулся с переднего сиденья к музыкантам и перевел:

– Спрашивает, как поедем. Тут две дороги, одна по низу, вдоль моря, относительно короткая и быстрая, а другая длиннее. Она вначале поднимается на гору, а потом спускается. Но зато живописная.

Как обычно в группе «ПП», мнения разделились. Но Зюник принял во внимание пожелание Светланы. Он велел водителю добираться до цели по живописной трассе.

Автобус покинул центральную часть Ниццы и ехал мимо частных ухоженных домов. Виллами их язык не повернулся бы назвать, они выглядели простовато для этого.

Леня прокомментировал:

– Тут живет народ поскромнее, не миллионеры. Вон тот домик с красной крышей. Было бы время, зашли бы. Там моя подруга Наталья обретается, наша, московская.

– Неплохо устроилась, – буркнул Трофимов.

У него все никак не поднималось настроение, и Светлана старалась лишний раз не смотреть в сторону лидера «ПП».

Но женское любопытство не дремало, вопрос выскочил сам собой:

– И как она здесь оказалась?

– Рассказываю! – удовлетворенно заявил директор круиза. – Звезда московских тусовок, очень милая во всех отношениях молодая женщина знакомится с гостем из не такой уж далекой Франции. Подчеркиваю! – Тут он многозначительно покивал Светлане. – С гражданином Евросоюза, который оказался вполне платежеспособным и очень увлекающимся человеком. Она ему показала Москву. Что это значит, девушки лучше знают.

Как и всякий рассказ Лени, этот шел на грани фола, по краю пошлости, иногда зашкаливал. Но Зюник делал это так ненавязчиво и невинно, что отвешивать ему замечания Светлане не хотелось. Тем более что все его истории были невыдуманны, порой и вправду поучительны.

– Через месяц Наталья отправилась в Париж по личному приглашению гражданина Франции. Не буду врать – не помню, как его звали. Ну, скажем, Жан Батист, как Мольера. У нас же бывает, что человека зовут Антон Павлович или Михаил Афанасьевич. – Леня сам улыбнулся собственной шутке, которую в автобусе никто не оценил. – Жан Батист представил ее маме. Что уж там сказала ему она, никто не знает, но французик опять нарисовался в Москве. С обручальным кольцом. Дальше апофеоз: свадьба, подарки, комфортабельная квартира в Париже. Заядлая тусовщица становится примерной хозяйкой, а потом и заботливой матерью. Родился сын, замечательный парень. И тогда она делает ход конем: подает на развод. Деталей не знаю, но Наталья получает от мужа домик в Ницце. Сын – Женька – живет и учится в Париже, а лето проводит у матери, на курорте.

Парни загалдели, начали подкалывать Светлану.

– Вы хоть одну песню на французском выучите, будет чем денежных папиков из Парижа на наш концерт заманивать, – заявила она.