Голубая кровь - Мелисса де ла Круз

Смерть Эгги была всего лишь последней из известных.

Джек был уверен, что старейшины что-то скрывают от них, итвердо решил выяснить, в чем дело.

— Почему у меня такое ощущение, будто я уже видел этопрежде, проживал это прежде? Но что-то стоит на пути у моих воспоминаний. Будтокто-то каким-то образом тайно давит на них. Нам нужно это знать! Нужно знать,что с нами происходит. И почему все умершие — наши ровесники. Ты сомной? — спросил Джек.

Шайлер кивнула.

— Нам нужно выяснить, как это прекратить. Ради всехнас. Мы не можем жить в неведении, как сейчас. Старейшины думают, что этопросто пройдет само собой, ну а если не пройдет? Я хочу быть готовым к этому,что бы это ни было.

Он говорил так страстно и гневно, что Шайлер, не удержавшись,погладила его по щеке. Джек внимательно взглянул на нее.

— Это будет опасно. Я не хочу втягивать тебя вочто-нибудь такое, о чем ты можешь пожалеть.

— Мне все равно, — сказала Шайлер. — Ясовершенно согласна с тобой. Нам нужно выяснить, что это за существо. И почемуоно на нас охотится.

Джек привлек ее к себе, и Шайлер слышала биение его сердца.Сама же она чувствовала себя на удивление спокойной и сосредоточенной, какбудто здесь, у него на груди, и было единственное подобающее ей место.

Юноша наклонился, задел носом ее нос, и Шайлер приподнялаголову, чтобы он мог ее поцеловать.

Когда их губы встретились и языки соприкоснулись, Шайлерпоказалось, будто они целуются в сотне разных мест, и на нее нахлынули новыеощущения и старые воспоминания. Джек целовал ее, и их души сплавлялись друг сдругом в мелодии, более древней, чем само время.

— Очаровательная картина.

Шайлер с Джеком отпрянули друг от друга. Перед ними стоялаМими Форс. Она несколько раз медленно хлопнула в ладоши.

— Мими, в этом нет никакой необходимости, —холодно произнес Джек.

Шайлер покраснела. Какого фига сестра Джека смотрит на нее стаким видом, как будто… как будто она его ревнует! В этом было нечто странное ивызывающее гадливость. Она что-то упустила? Мими же его сестра, двойняшка.

— Ллевеллины вернулись. И злы до чертиков. Я пришлатебя предупредить. Нам нужно сматываться.

Джек с Шайлер прошли следом за Мими к задней лестнице, покоторой уже спускалось множество участников вечеринки, они несли пакеты с подаркамии взволнованно переговаривались.

— Черт! Я забыла прихватить пакет себе! —ругнулась Мими. — И лосьон для тела тоже! — посетовала она, когда онивышли в вестибюль.

Консьерж, кажется, малость перепугался при виде этого потокаподростков, некоторые из них по-прежнему держали в руках бутылки с пивом илибокалы с коктейлем. Консьерж уставился на них, разинув рот.

Компания рассеялась, и Мими вылетела на улицу, где ждаламашина.

— Джек, ты идешь? — обернувшись, нетерпеливобросила она.

— Ты уходишь? — спросила Шайлер.

— Пока что да. Я позже все объясню, ладно? —сказал он, поймав и сжав ее руку.

А потом отпустил.

Шайлер покачала головой. Нет. Почему ему нужно было уходить?Она хотела, чтобы Джек остался рядом, а не убегал куда-то без нее. Губы ее досих пор ныли от силы их поцелуя, а щеки покалывало от его щетины.

— Ну, не надо так. Помни, что я сказал. Будь осторожна.И не ходи никуда без Бьюти.

Шайлер молча кивнула и совсем было собралась отвернуться. Апотом, словно передумав, схватила юношу за руку.

— Джек!

— Что?

— Я… — Шайлер смешалась и умолкла.

Она знала, что хочет сказать ему, но не могла заставить себяпроизнести эти слова.

Но оказалось, что ей и не нужно этого делать. Джек приложилруку к сердцу и кивнул.

— И я отношусь к тебе так же.

Потом он развернулся и нырнул в черный лимузин, где ужесидела его сестра.

Шайлер смотрела, как отъезжает автомобиль, и ее переполнялипротиворечивые мысли и чувства. Эгги была вампиром, и она умерла, это означало,что она, Шайлер, тоже может умереть. Она едва не умерла в тот день, и если быне Бьюти… Шайлер проводила взглядом машину, скрывшуюся за углом. Он покинул ее.Что-то в его походке, когда он шел прочь, оставило у девушки такое чувство,словно он уходит от нее навеки и она теперь всегда будет одна.

— Мисс, вам чем-нибудь помочь? — раздраженнымтоном спросил консьерж, поджав тонкие губы.

Шайлер обернулась. Кроме нее, в мраморном вестибюле жилищаЛлевеллинов не осталось ни души.

— Вообще-то да, — отозвалась она. — Будьтелюбезны, вызовите такси.

Через несколько минут портье у парадных дверей проводил еена выход.

— Перекресток Хьюстон и Эссекс-стрит,пожалуйста, — сказала Шайлер водителю такси.

Она направлялась в единственное место, где, как былауверена, ее ждало безопасное прибежище.

Очередь перед «Банком» была такой же длинной, как обычно,однако на этот раз Шайлер шагнула прямиком к ограждению.

— Извините, — обратилась она ктрансвеститу, — но мне очень нужно пройти в клуб прямо сейчас.

Косящий под Шер вышибала поджал губы.

— А мне очень нужна абдоминопластика. Но кто многохочет, тот мало получит. Иди и встань в очередь, как все.

— Вы не понимаете. Я сказала, ВПУСТИ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО . —Эти слова в сознании Шайлер прозвучали как рев, даже громче, чем в прошлый раз,когда она прибегла к этому приему.

Трансвестит отшатнулся и дернул головой, словно его ударили.Потом кивнул охранникам, и те приподняли бархатный канат ограждения.

Шайлер прошествовала внутрь, мысленно отмахнувшись отпроверки билетов и документов. Здоровяков, стоявших на контроле, отшвырнуло кстенам, словно костяшки домино.

Внутри клуба царила непроглядная тьма, и Шайлер едваразличала смутные силуэты посетителей, они топтались, раскачивались и танцевалив опьяняющем ритме музыки. Музыка была настолько громкой, что отдавалась вкаждой клетке тела девушки. Шайлер пробиралась сквозь толпу скорее ощупью, чемполагаясь на зрение, медленно, но верно прокладывая себе дорогу в плотной массетанцующих. Наконец, ей удалось добраться до лестницы, ведущей наверх, в комнатуотдыха.

— Травка, колеса, порошок, — раздался шепот,похожий на змеиное шипение. На третьей ступеньке примостился наркодилер. —Чего желаете, юная леди? Отвести вас наверх?

Шайлер помотала головой и проскочила мимо него.

Она нашла Оливера на втором этаже, у окна. Он сидел, скрестивноги, и наслаждался видом А-авеню. Сейчас парень выглядел каким-то отстраненными очень жалким. Точно так же чувствовала себя и Шайлер. Она не осознавала, каксильно скучает по нему, пока не увидела знакомое с детства лицо, орехово-кариеглаза, затененные длинной челкой.