Последний - Катя Дорохова

Я развернулся, собираясь высказаться о его вранье. Но вдруг понял, что мужчина перестал бояться, наоборот, от него исходило спокойствие, а женщина? Женщина ласково улыбалась мне, продолжая протягивать руку.

Несколько раз перевел взгляд с него на нее и перестал изображать из себя благородного идиота, припав, наконец, к предложенным жилам.

— Спасибо, — тихо шепнул, зализывая раны.

— Вам спасибо, господин, — звонким, мелодичным голосом поблагодарила женщина, продолжая улыбаться. Оправила рукав и чуть отошла в сторону, позволяя мужчинам заниматься поверженными гуками дальше. В нашей деревне было так же: мужчины работают и защищают, женщины платят, по очереди.

И это люди? Почему? Что случилось с теми, институтскими, в их мире, что они потеряли эту доброту и искренность?

‐ Вам нужна помощь? — спросил тот, что отдавал приказ, болезненно обрюзгший старик в серой рубахе, подпоясанной выцветшим, когда-то красным поясом.

— Н-нет, — неуверенно мотнул головой, чувствуя, как переливается внутри нарастающая тяжесть. — Нужно пройтись.

Сложить крылья было невозможно, сломанные и изорванные, они не хотели исчезать, волочась по земле лоскутами плаща. Раны слишком обширные, рваные и загрязненные не собирались излечиваться, ноя и пульсируя. Такие в моей жизни тоже были, и я прекрасно осознавал, что ждет впереди. Раны от зубов свинорылов всегда заживали тяжело, даже при обильном питании. Пять дней не меньше, черт побери. Задумавшись, брел по дороге, старательно не обращая внимания на все более встревоженное: господин, — несущееся от деревни.

— Вампир, вампир, мать твою, — голос Кора звучал сзади, умудрившись отвлечь от боли.

Сознание не хотело воспринимать ни слова, ни голос, едва пропуская в мозг смысл сказанного.

— Демон, как тебя порвали, — осматривая меня с ног до головы, выдохнул волк. — К нам на луг прибежал Рич, парень из деревни. Говорит, конец нашему вампиру, ушел в никуда, — Кор говорил по инерции, больше вглядываясь и внюхиваясь в меня.

— Мне плохо, — пояснил кратко, когда мозг осознал, кто передо мной находится.

— Демон, — зло прошипел волк, подхватывая оседающего на землю меня за оставшееся менее поврежденным тело. — Кровь пил?

— Пил. Гуки, твари, плохо, — помотал головой застонав. Кор расплылся разноцветным пятном, а после поступил совсем подло, дернувшись вверх, отчего мир покачнулся и почернел.

Глава 13

Три дня я провел в забытье. К моменту пробуждения раны затянулись, а кости начали срастаться, неимоверно раздражая зудом. Общее состояние все еще оставалось паршивым, подкрепляясь слабостью и голодом. Кровь, правда, мне доставляли в упаковке: раз в день в гнездо являлись селянки. Не знаю, как высшим удавалось напоить бессознательное тело и не повредить женщинам, но они справились. К концу третьего дня, когда мир перестал расплываться и периодически меркнуть, смог даже подняться. Полюбовался в зеркало на очередной шедевр портных: узкие кожаные штаны, алую рубашку и черный жилет. А также порадовался затянутому в костюм типу, еще более бледному и осунувшемуся, с тусклой копной стянутых в хвост волос.

Крылья сложить, наконец, удалось, но летать мне еще пару дней было не суждено. Так что в кресле, все в той же лиловой гостиной, я сидел уже с удобством, дожидаясь пока остальные вампиры и Кор займут места. Выглядели высшие несколько испуганно и явно не знали, чего ждать: встречу назначил я, когда смог более-менее отделить явь от бреда.

— Кор, отдай мне оружие, — пожалуй, это единственное, что интересовало на данный момент.

Из глубин кресла, для такого дела повернутого «лицом» к остальным, я тяжелым взглядом осматривал поочередно каждого из семи высших. Волка не видел, но отчетливо ощущал его смущение и беспокойство.

— И почему, черт возьми, в гнезде нет даже захудалого, ржавого меча? — возмущенно остановил взгляд на Виктории, а потом вдруг сообразил, — почему я ни разу не видел вас на тренировке?

Вампиры приуныли, запереглядывались и выбрали парламентера, к моему удивлению, это оказалась не Виктория, а Марош.

— Понимаешь, Найт, у нас оружие было всегда под запретом, — осторожно начал он. — Сток не раз нарывался на наказания от госпожи, пряча различные ножи-кинжалы у себя. Остальные младшие мирные, неспособные к сражениям. Мы только поддержка, не больше.

— Бред! Полный бред, черт побери, — зло мотнул головой и вновь уставился высшему в лицо, цедя слова сквозь стиснутые зубы. — Вампир — априори воин, это передается ему с… — я замолчал, подбирая слово, а Кор, хрюкнув, продолжил.

— С молоком матери! — и захохотал.

— Кор! — возмутились Виктория и Марош в один голос.

— А что? Смысл ведь тот же, — невозмутимо пожал плечом, ничуть не смутившийся волк.

— Ну да, суть та же, — задумчиво протянул я.

Откровенно сказать — я был зол. На их госпожу, на них и на себя. Выныривая из забытья, столько думал и вспоминал, коря себя за ошибки в бою с гуками. Теперь ледяная волна бешенства поднималась изнутри, призывая навести здесь порядок любым доступным способом. Вампиры, похоже, чувствовали нарастающую угрозу, нервозно ерзая в креслах и пытаясь взглядом найти поддержку у остальных, не менее возбужденных.

— Кор! — рыкнул не оборачиваясь.

— Да, Найт? — напряженно протянул волк, еще не понимая, насколько я зол, но также ощущая дискомфорт.

— Завтра возьмешь их всех на тренировку, и будешь гонять, пока они не смогут выдать хотя бы средний результат, — зло отчеканил, сверля взглядом каждого из высших.

— Да что ты себе позволяешь? — вскричала Каролин, — я не собираюсь махать, этой вашей, железякой! Какого демона я должна драться с людьми, которых даже в глаза не видела?

Четверо младших поддержали ее нестройным гулом. Лучше бы Каролин промолчала. Еще прошлая ее выходка не забылась, заставляя высматривать в высших угрозу, а она уже так откровенно признается, что для нее все происходящее лишь блажь. Причем даже не ее собственная.

— Что я себе позволяю? — моим тихим голосом можно было замораживать реки, это было так похоже на мои изначальные взгляды. Взгляды, из-за которых я лишился всех. — Зачем драться? Хочешь узнать, зачем? — Глядел я прямо на вжавшуюся в кресло вампиршу. — Хочешь, чтобы они пришли сюда? Хочешь, как те бедолаги в хижинах, в лесу? Как мои птенцы? А не боишься, что