Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков

В Вятку командировали самарского губернского архитектора М.Д. Муратова. Он в деталях изучил кафедральный собор, сделал наброски. А в Самаре тем временем еще решали, где будет стоять новый кафедральный собор. Затем выделили четыре квартала и приказали очистить сто два дворовых места под строительство. Петр Владимирович предусмотрительно настаивал, чтобы собор построили большой, потому что население в Самаре растет и будет расти, и он должен вместить в себя всех желающих. Что было разумно и дальновидно.

Но пока о строительстве храма только спорили, дела шли своим чередом.

Двенадцатого декабря на губернском земском собрании Петр Алабин был избран одним из членов ревизионной комиссии для рассмотрения отчетов и действий управы. И вот тут, при обсуждении доклада председателя губернской земской управы Л.Б. Тургенева о состоянии урожая и продовольствия в губернии и о ходатайствах уездов о вспомоществовании из продовольственного капитала, Алабин неожиданно в первый раз показал свой непримиримый, если дело того стоило, характер, и в первую очередь – характер лидера.

– Я не согласен с тем способом, который городская управа использует для определения размера пособия, – сказал он. – Предлагаю потребовать от уездных управ предоставления более точных данных, основанных на фактах, а не на словесных уверениях, как это было прежде. Я предлагаю предоставить весь продовольственный капитал в распоряжение губернской управы с тем, чтобы она его расходовала по мере действительно надобности, в которой должна предварительно сама убедиться.

Когда вопрос встал на голосование, Алабина не поддержал ни один из гласных думы. Тем не менее, убежденный в своей правоте, он прилагает к журналу заседания письменное заявление, в котором аргументирует свою позицию. Он излагает свои предложения по поводу того, как организованно и под контролем расходовать ссуды и кто и какие должен предоставлять сведениях для выделения этих ссуд.

Многих это раздражает, особенно тех, кому не хочется ничего менять, но Алабина начинают уважать даже противники и считаться с его мнением.

В самом конце года случилось событие, которое как никакое другое согрело душу Петра Владимировича: пришло сообщение из города, в котором осталась часть его сердца. Алабину присвоили звание «Почетного гражданина города Вятки».

А вначале уже нового года он встречал в Самаре свою семью…

17 апреля 1867 года, что касалось государевой службы, для Петра Алабина стал еще более знаменательным днем – он был произведен в статские советники. Это повысило его статус в городском самоуправлении и дало надежды и дальше успешно двигаться по служебной лестнице. Алабин принимает участие в обсуждении вопросов об открытии технических классов при гимназиях, о введении в гимназиях греческого языка и о назначении стипендиатов на средства губернского земства. Нет той тематики, по которой Петр Владимирович не смог бы высказать свое веское и разумное мнение. И очень скоро его избирают в комиссию для разработки вопроса «об устройстве медицинской части в губернии».

Смелым оказалась еще одна его оценка существующего положения вещей. На заседании Самарского губернского земского собрания управа предлагала содержать сельские школы за счет сельских обществ.

И тут Петр Владимирович смолчать никак не смог.

– Считаю, что подобное положение вещей есть мера не для роста сельских школ, а для их уничтожения, – убежденно сказал он. – Только при поддержке города сельская школа сможет развиваться и выжить.

И вновь большинство его не поддерживает, желая оставить все как есть, не взваливать на свои плечи лишнюю работу. Петр Алабин настаивает на своем и заявляет, что «по данному постановлению собрания он подаст свое особое мнение».

Его напору уже не удивляются. Напротив, многим бы показалось странным, если бы Петр Алабин не высказался по тому или иному вопросу по совести, не желая идти на компромиссы. И многие видят, с каким уважением смотрит на него уже новый губернатор – действительный статский советник Григорий Сергеевич Аксаков.

В конце 1868 года Петр Алабин стал действительным членом Самарского губернского попечительства детских приютов, а уже в начале следующего года он был награжден знаком отличия за поземельное устройство государственных крестьян.

Это была одна из важнейших проблем в государстве Российском, где крестьян освободили, но земли им не дали. Иди куда хочешь и не оглядывайся! С другой стороны, тоже понятно: рабство отменять было надо, но земля принадлежала либо императорской короне, либо дворянам. В последнем случае она передавалась по наследству веками и часто прадеды, служа царям, зарабатывали ее кровью на полях сражений. Кто ж хоть пядь отдаст просто так? У самого императора нет такого права! У Александра Второго и язык бы не повернулся предложить поделить землицу. Одним словом, помещичья Россия на такое бы не пошла. Легче царя поменять. А крестьян устраивать было надо. Этим вопросом и занялся со всем своим энтузиазмом Петр Алабин.

В январе 1869 года в журнале «Русский инвалид» была напечатана статья Петра Алабина, где он призывает создать Севастопольский исторический музей, который смог бы ознакомить любого русского человека или иностранца с великими вехами отшумевших не так давно битв. Эта идея пришла к нему не просто так. Мысленно он то и дело возвращался к битве за Севастополь. Картины героической обороны всегда стояли перед ним – яркие и трагические. Алабин предлагает обратиться к участникам обороны и попросить их принести в дар музею подлинные вещи, пусть и дорогие им как память, но которые останутся тут навсегда – потомкам, целым поколениям русских людей. Статью Алабина перепечатали в «Морском сборнике» и она получила общероссийскую известность и множество откликов. Благо дело, героев, оборонявших тринадцать лет назад великий российский черноморский город, еще было много. Был создан комитет по созданию Севастопольского музея и Петр Алабин как инициатор замечательной идеи стал его членом.

Труды на благо освобожденного крестьянства, как и все предыдущие, не прошли незамеченными, и уже 20 апреля 1869 года он был произведен приказом Сената в действительные статские советники и получил «всемилостивейшее благоволение за оказанное содействие к правильному ходу и успешному окончанию работ по составлению владельных записей для селений государственных крестьян». А ведь по закону Российской империи между двумя чинами – статского и действительного статского советника, должно было пройти не менее десяти лет!

– Ваше превосходительство! – едва он переступил порог, развела руками Варвара Васильевна. – Знаю, по-другому теперь и не скажешь!

Именно так отныне должны были именовать ее мужа.

– Генерал, генерал! – выбежали из комнат взрослеющие дочери. – Поздравляем, папенька!

Этот титул по военной шкале приравнивался именно к генерал-майору и давал, кстати, права на потомственное дворянство. Именно из «действительных статских» выбирали директоров департаментов, градоначальников и даже губернаторов.

– Ну, пожалуй, для вас я так папенькой и останусь! – он обнял дочек, прижал к себе. – Но только ради исключения!