Лебединые одежды - Екатерина Гордиенко

Хильд подняла сосуд обеими руками и подала его мужу.

— Вот кубок браги,

вождь бранного веча,

В нем смешана сила

С мощною славой,

Полон он песен,

Письмен на пользу

Разный заклятий

и радостных рун. (1)

Она понятия не имела, откуда пришли эти слова. Орвар не мог отвести взгляд от жены. В этих смешных полосатых носках, в пижаме из голубого флиса она умудрялась выглядеть… величественно. Он захватил кубок вместе с ее рукой и сделал первый глоток, затем еще и еще.

Сигареты почти кончились, все важные темы были говорены-переговорены не раз. Когда мужчинам не о чем беседовать и нечего выпить, они точат оружие. Хельги Левша водил точильным камнем по длинному клинку медленно, словно ласкал женские волосы. В такие минуты ему думалось особенно хорошо. И о своей одинокой жизни. И о Стае, которая хоть и начала разрастаться, когда Хокон Молодой взял власть в свои руки, да только не так быстро, как хотелось бы. И об этом непутевом Хорфагере, последнем в своем роду.

Старые эйги уже начинали опасаться, что он до старости так и будет скакать по чужим постелям и не обзаведется собственным логовом. Появление Хильд сначала обнадежило их, но затем насторожило. Уж больно непонятной казалась оборотням эта девушка. Конечно, Орвар поначалу наломал с ней дров, но и она могла бы вести себя разумнее. К чему было убегать на три года? К чему сейчас спорить с ним, коли он уже законный муж? То есть почти законный. Слава богам, сегодня вечером все должно решиться окончательно.

— Посмотри, как там дела? — Бросил он Греттиру.

Тот опасливо посмотрел в сторону окна. Внутри горел свет, неяркий, но достаточный, чтобы превратить стекло в черное зеркало для тех, кто находился в доме.

Напарник Хельги по ночному дежурству сделал пару шагов в сторону и осторожно вытянул шею. Затем вернулся и сел рядом:

— Пьют.

Затем вынул из спрятанных под курткой ножен свою Улву (2) и тоже принялся точить лезвие.

Орвар пил долго, словно в этот небольшой кубок могло вместиться целое ведро. Наконец он оторвался от Чаши и утер губы тыльной стороной ладони.

— И выпьем мы вместе этот кубок, и да пошлют нам боги счастливый день… то есть, ночь.

В глазах его сверкал веселый вызов: струсишь или нет? Хильд не могла отступить. Она сделала глоток и чуть не застонала от удовольствия — питье было горячим, густым от меда, пряным от разных трав, в меру сладким и будило новую жажду. Она припала к краю Чаши и пила так, словно несколько дней терпела жажду. И голод.

И такой же голод был в глазах Орвара. А кубок все еще оставался полон.

— Будешь еще? — Хильд протянула Чашу мужу.

— Буду. — Он заставил ее опустить сосуд на стол, затем потянул ее к себе. — Тебя.

Она огляделась по сторонам: голые лавки, свернутые матрасы, ковер и несколько пушистых шкур на полу. Ни тебе ароматных свеч, ни розовых лепестков. Эта комната ничем не напоминала номер для новобрачных, который по ее представлениям снимали в отелях для брачной ночи люди уровня Орвара Хорфагера. Это даже рассмешило Хильд.

— А, была не была, — беспечно сказала она.

Орвар рявкнул совсем по-медвежьи, и в ту же секунду она оказалась прижата к стене у окна. Мужчина уже тяжело дышал ей в волосы, его руки шарили под пижамой.

— Я не дойду до кровати, — пробормотал он, — извини.

Прикосновение холодного воздуха к коже ягодиц сказало, что ее трахнут прямо здесь и сейчас. За окном что-то мелькнуло и тут же пропало.

— Орвар, кажется, нас видят.

— Всех убью, — пообещал он. — Завтра.

— Орвар… О-о-о!

Он вошел в нее двумя резкими толчками и на мгновение замер, прислушиваясь к тому, что происходит внутри него. Внутри них обоих.

— Хотя я не против поиметь тебя перед всей Стаей. Пусть все видят, что ты моя.

Его губы скользили по ее шее, он зубами тянул ее волосы, прикусывал кожу под затылком, обводил кончиком языка мышцы спины.

— Я думала, что как раз для этого люди придумали кольца, — Хильд уже ни о чем не беспокоилась.

Ее тело медленно выгибалось в дугу и уже подрагивало от предвкушения полета. Она оперлась широко раскрытой ладонью в стекло, не беспокоясь, что может выдавить его.

— Кольца недостаточно. Ничего не достаточно. Я не хочу, чтобы другие получали твою улыбку, чтобы вообще смели поднять на тебя глаза. Ты вся моя!

— Не жадничай, — Хильд и здесь нашла в себе силы засмеяться, — ты и так залез в меня на двадцать сантиметров.

— Глубже, — он прикусил мочку уха, — ты меня недооцениваешь.

— Ох, я завтра вообще смогу ходить? — Она шутила, завтра она взлететь сможет.

— При… вы… кай! — Орвар стремительно увеличивал ритм. — Теперь так будет каждую ночь.

Когда Хильд казалось, что она вот-вот сломается, стрела сорвалась с тетивы, вонзилась в темноту перед глазами и рассыпалась фейерверком звезд. Орвар быстро развернул ее к себе, снова вошел и замер, ловя губами ее мучительно долгий выдох. Когда их тела перестали дрожать, он наклонился, поднял с пола ее пижамные штаны и помог одеться.

— Просто чтобы ты не замерзла, — пояснил он. — Дай мне минут десять, и я снова их сниму.

— С тебя сотня, — сказал Греттир, глядя на женскую ладонь, что огромной белой бабочкой металась по оконному стеклу. — Теперь, надеюсь, успокоятся. А то все нервы уже в труху.

Хельги достал из бумажника купюру и протянул ее Греттиру.

— Не очень-то радуйся, — посоветовал он. — Думается мне, самое интересное еще только начинается. С такой женой Орвару скучать не придется.

1. Цитата из «Саги о Вёльсунгах»

2. Улва — волчица, здесь женское имя, использованное в качестве имени меча

Хильд застонала, не открывая глаз. Следы вчерашних укусов пульсировали по всему ее телу. Наверное, неделю будет ходить пятнистая, как гиена. Орвар не пытался вернуться в их дом. Он устроил на полу уютное гнездо из шкур и тюфяков, завернул ее в плед, в свои руки и ноги и укачивал, как малого ребенка.

Она много лет не спала так сладко, одурманенная ароматом его пота, туалетной воды и горящего в печке дерева. Правда, долго спать ей не пришлось. Орвар никак не мог угомониться, все время будил, заставлял снова и снова пить из Чаши, а потом проникал в нее все новыми и новыми способами.

— Просто лежи, — сказал он, когда у нее не осталось ни капли сил, — я сам все сделаю.

Она и послушалась. И вот теперь между ног тянуло и пульсировало то ли от вчерашних экспериментов, то ли от вновь нахлынувшего желания. Она категорически отказывалась открывать глаза.