Лебединые одежды - Екатерина Гордиенко

Старшая девочка сжала губы что так, что они превратились в узкую полоску, и смотрела из подо лба, не моргая.

— Мама с нами не говорит, — пояснила младшая, — она ушла к Хель. И папа тоже.

Хильд стояла с приоткрытым ртом, лихорадочно соображая, что же сказать. Было ясно, что слов жалости эти дети не примут. Что же с ними случилось?

— Это Лиза Ангстрем, — Хельги Левша приблизился бесшумно. Старшая девочка присела во вполне приличном книксене. — А это Лотта. Их мать убили во время того нападения на дороге. Отец не вынес горя и ушел вслед за ней, такое случается. Дети сейчас на попечении дальних родственников. Семья небогатая, но собираются оформить удочерение, как только вернемся в Мальмё.

— Лиза и Лотта, — задумчиво повторила Хильд. — Что же нам с вами делать?

Левша в ответ лишь пожал плечами:

— Пытался отправить их к тетке. В школе пока занятий нет, так пусть учатся шить или что еще там полагается делать женщине…

— Шить мы умеем, — с тихой злостью перебила его Лиза, — только это нам не помогло, когда колдун убил нашу маму. Фру Хорфагер, это правда, что вы убили ножом и копьем двух чужаков?

— Ну, да.

— Научите нас, пожалуйста. Или мы будем смотреть, как вы делаете, а потом сами…

А что, подумала Хильд, девочки потеряли семью, за смерть их близких никто не отомстил, так что они имеют право требовать виры. Правда, пока не известно, с кого конкретно, но будем считать эти занятия частью выкупа.

— Хорошо. — Сказала она. — Тогда запомните самое главное: обязанность женщины сохранить свою жизнь и спасти своего ребенка. Поэтому будем учиться сначала очень сильно бить в самое больное место, а потом очень быстро бежать. Ясно?

Хельги Левша фыркнул и пошел к своим волчатам-поросятам.

— Ясно, — в один голос ответили сестры.

— Тогда приступим. — Хильд проверила, прочно ли закреплен манекен, и развернула его лицом к девочкам. — Смотрите, вот самые уязвимые места на теле человека. Глаза, нос, горло… — болевые точки были обозначены полустертыми черными кружками. — Подмышка, солнечное сплетение, печень… пах… Вывести из строя взрослого мужчину в одиночку вы пока не сможете, но если нападете вдвоем, у вас появится шанс. Поэтому научитесь бить изо всех сил и не терять время на сомнения и страх. Усвоили?

— Да!

— Тогда переходим к практике.

Вернувшийся к обеду домой Орвар, и не думал искать жену на кухне. Он сразу прошел через холл на задний двор и замер на пороге. В углу тренировочной площадки две девочки избивали бойцовский манекен: одна наносила убийственные удары в горло, печень и пах, а вторая, совсем кроха, ожесточенно пинала его в ахиллово сухожилие.

— Не жалей, — подбадривала их Хильд. — Он вас не пожалеет. Давайте, за маму! За папу! Сломайте ему колено! Оторвите ему яйца!

Орвар тихо закрыл дверь, чуть не на цыпочках вернулся в кухню и в один глоток осушил поданный ему кухаркой бокал горячего меда. Кажется, из Хильд получится отличная мать, подумал он.

Второй раз он вернулся домой уже в темноте. На невидимых ниточках свисали с неба звезды, на каждом углу горели фонари, над каждой дверью сияли лампочки, мягко светились окна его временного дома — яркие на кухне и в комнатах первого этажа, приглушенные шторами в спальнях на втором. В их с Хильд спальне, судя по мягкому голубому сиянию, горел ночник. От мысли, что его ждут, по груди пробежало что-то мягкое, бархатистое.

Орвар бесшумно поднялся по лестнице, открыл дверь и замер, всматриваясь в полумрак. На кровати неподвижно лежала его Хильд… и еще два маленьких тела. Те самые девочки, Лиза и Лотта свернулись клубочками по обе стороны от его женщины и спали. Для него места явно не оставалось.

Хильд повернула голову и улыбнулась. Вот именно такой, мягкой, расслабленной, с детской книжкой на груди он часто видел ее в своих мечтах. Но… какого черта? Что здесь делали эти кровожадные девчонки?

— Тшшш. — Хильд поднесла палец к губам и, стараясь не потревожить детей, выбралась из постели. — Не шуми.

Орвар притянул ее к себе и поцеловал в губы, нежно и осторожно для начала.

— Скажи мне, что это оптический обман зрения, — попросил он.

— Никакого обмана, — огорчила она. — Ты хотел детей? Вот, получи.

Ну, если честно, сначала он собирался долго и со вкусом их делать. И вот теперь их кровать была занята. И как теперь что? А ведь он не железный. А ведь он весь день терпел. И что теперь делать, куда бежать?

Хильд явно неправильно расценила его молчание. Она приподнялась на цыпочках и коснулась его губ легким поцелуем. Извиняющимся. Неуверенным. И немного дразнящим. Но даже от такого слегка закружилась голова.

— Нет, — услышала она тихое рычание.

— Нет?

— Нет! Не так мы будем целовать друг друга в наш медовый месяц.

Прежде, чем Хильд успела понять, что происходит, ее уже утащили в конец коридора, втолкнули в какой-то шкаф с дверью и притиснули спиной к стене. Еще через секунду она могла только выгибаться и стонать, когда его руки обжигали ее шею, плечи, грудь… они были везде. Кажется, ее собирался любить огромный осьминог. Теперь их губы не встречались, они разбивались друг о друга, как две встречные волны. Они пожирали друг друга, как два пламени.

— Боги! Ты просто горишь у меня под руками, — подтвердил ее догадку Орвар.

Он медленно провел губами от ее уха вниз по шее и вдоль плеча, а затем вернулся обратно.

— Нас здесь поймают, — прошептала она.

Орвар оглянулся и тихо рассмеялся.

— Но войти не смогут.

Это он точно подметил. Хильд обнаружила, что ее клетчатая фланелевая рубашка держится на одних манжетах, груди освобождены из бюстгалтера и чуть ли не подпирают подбородок, а ее ноги под прямым углом упираются в дверь кладовки.

— Но в одном ты права, — Орвар немного отстранился и коснулся губами ее подбородка, носа, лба. — Это не правильное место.

Он отступил на полшага и прижался к двери спиной. Хильд выпрямилась и начала приводить в порядок свою одежду. Контакт между их телами исчез, но ощущение единства плоти осталось, иначе как объяснить тот момент, когда заправляя грудь в лифчик, она задела болезненно чувствительный сосок, но вздрогнули они оба?

Орвар встряхнулся, как большой пес, и с силой потер лицо ладонями:

— Нет, так мы никуда не уйдем. — Он удивительно ловко развернулся в маленьком пространстве кладовки, приоткрыл дверь и выскользнул наружу. — Одевайся теплее и выходи во двор. Шапка и перчатки обязательны. И поторопись, жизнь слишком коротка, чтобы прятаться в шкафу.

Как будто она сама сюда пришла. Хильд фыркнула, но в остальном выполнила все инструкции точно. Проверила, хорошо ли укрыты девочки, быстро натянула лыжные штаны, куртку, сапожки из оленьей шкуры и даже успела вылить в термос кофе, что круглосуточно варился на кухне. Еще секунду подумала и сочинила пару бутербродов из найденной в холодильнике ветчины и мягкого сыра. Она не знала, что придумал Орвар, но чувствовала — пригодятся.