Право остаться - Игорь Негатин

– Убежал, людей бросил, – продолжал «жаловаться» я.

– Ведь предупреждал, Александр Сергеевич, что не самый хороший проводник!

– Предупреждали. Поэтому и спрашиваю со всем уважением: где эта сволочь?

– Пьет.

– Вот стервец!

– Как вернулся, так и запил.

– Вещички наши тоже, небось, пропил?

– Никак нет! Вещи ваши, Александр Сергеевич, у меня на сохранении лежат! Как узнал, что каюр вернулся, сразу Федьку отправил, чтобы разузнать – что да как. Хотел даже людей послать на поиски.

– Хоть это хорошо, – хмыкнул я.

Ну насчет поисков – это он, пожалуй, загнул. Пропали и пропали. На этих землях столько народу погибает, что пропади мы с Челищевым – никто бы и не побеспокоился. Пока искать станешь, зверье кости по оврагам растащит.

Позади меня стукнула дверь, и потянуло холодом. Вошел Марк Брэдли. Он поздоровался с хозяином и уставился на меня.

– Радуйтесь, мистер Брэдли.

– По какому поводу?

– Твои пельмени, которые мы с Челищевым везли в Прошкину падь, наконец найдены.

– Очень смешно. Где каюр? – дернул бровью Марк и нахмурился.

– Найдем, куда он теперь денется? – пожал плечами я и повернулся к хозяину. – Лука Фомич, как бы мне с этим проводником встретиться для разговора?

– Бить его будете?

– Не без этого.

– В берлоге он. Пьет, шельма… Поди уже исподнее пропил.

– Где?..

– В «Берлоге». Кабак на окраине. «Старая берлога» называется. Только…

– Что?

– Не ходили бы вы туда, Александр Сергеевич. Место там… лихое.

– Ну лихость – это дело хорошее, когда в меру.

– Там уже без меры. Даже приставы – и то без нужды не захаживают.

– Вот и славно!

– Чего же в этом славного, господин Талицкий?

– Приставы если и прибегут, то горевать не будут, если мы кого-нибудь зашибем или на землю уроним. Невзначай.

– Дык… Там драки почитай кажний день. Я же говорю – дурное там место. Нехорошее.

– Мы тоже не подарки.

– Перекусите с дороги?

– Перекусить… Марк, ты как насчет скушать кого-нибудь?

– Разумеется! – кивнул Брэдли. – Pelmeni, uodki, borzh и… как их, дьявол… – Он щелкнул пальцами: – Pirozki!

– Баньку? – продолжил Лука Фомич.

Ну как же откажешься от бани, да еще после дороги?

– Обязательно!

– Стол на всю компанию заказывать изволите?

– Конечно, – кивнул я. – Посмотрите, чтобы всего в плепорцию на четверых.

– Не беспокойтесь, Александр Сергеевич, все сделаем! – заверил меня хозяин и ушел на кухню. Мы с Марком переглянулись, ухмыльнулись и пошли разбирать вещи.

Нет, все-таки штампы, принесенные из нашего мира, неистребимы. Реакция Михалыча – очень хорошее подтверждение этому факту! Когда мы заселились и спустились в гостиную, где был накрыт обед, он сначала глаза выпучил на великолепие, а потом осторожно провел пальцами по столовым приборам. Кстати – серебряным.

Вбито в наши головы, что предки в трактирах кушали сытно, но грязновато. Все-таки не ресторан, а обеденный зал на постоялом дворе. Не знаю: может, он ожидал увидеть щербатые глиняные миски и засаленные деревянные ложки с обкусанными краями? Ведь любят некоторые, прости господи, писатели показать наших предков в грязи и убожестве! Любят, стервецы эдакие… Мол, это вам не просвещенная Европа, а край лапотников, которые и со столешницы могут пожрать. Дать бы им в харю, этим лощеным писакам, но слишком далеко находятся.

Хорошо, что здесь Европа на карте отсутствует, а точнее – ниже уровня моря. Сравнивать не с чем. Хотя… придумают. Судя по рассказам Челищева, либерасты и здесь присутствуют. Может, с британцами начнут сравнивать, или японцами. С австралийцами какими-нибудь, если таковые в этом мире присутствуют. Нашли с кем! С потомками каторжан – убийц, насильников и разбойников. Ладно, это я так… устал с дороги, оттого и злой на весь мир.

Описывать блюда не буду. Все-таки мы не первый раз здесь останавливаемся, и вы уже прекрасно представляете, какая искусница местная кухарка! Даже про пирожки с капустой не буду рассказывать и про горячие пышки с чесночком – ни слова! Перцовочку упомяну, но лишь для того, чтобы представили этот крепкий, слезу вышибающий вкус. Икра, рыба… Всё, всё, не буду! Ни слова! Молчу. Тем более что нам аккурат горячий борщ принесли.

Первые полчаса все молчали. Трудно разговаривать, когда ложки так и мелькают! После наших каш, похлебок и жареного мяса – праздник вкуса! Нет, мы тоже не голодаем, но это…

– Это просто симфония… – выдавил Челищев, словно угадав мои мысли. Он вытер пот со лба, осторожно вздохнул и решительно отодвинул тарелку в сторону.

– Водки… налить? – расправляясь с очередным пирожком, спросил я.

– Я почти не пью… – смутился Челищев. – Разве что селедочки немного. Чуть-чуть…

– Помилуйте, Андрей, я тоже не пью, но одну рюмку! – Михалыч усмехнулся и выдал бессмертную булгаковскую фразу: – Как же вы будете селедку без водки есть? Абсолютно не понимаю…[5]

– Эх… Так тому и быть! Наливайте!

– Мы с Брэдли прогуляемся немного, – пробурчал я с набитым ртом.

– Далеко? – поинтересовался Челищев. Потом поправил пенсне и принялся за селедку.

– Нет. Кстати, Андрей, твои вещи нашлись. В целости и сохранности.

– Вот это здорово! – обрадовался он. – Тряпки – это ерунда, мелочь, но вот книги и ноты…

– Лука Фомич божится, что ничего не пропало, – сказал я. Мне даже слегка стыдно стало. Больше полугода здесь живу, а никак до книжной лавки не доберусь. Стыдоба какая…

– Одни куда-то собрались? – покосился Михалыч.

Покосился, надо заметить, с легкой обидой во взгляде. Мол, идете веселиться, а ему ни слова. Пожалуй, он прав. Нехорошо это. Боец он, бога гневить нечего, хороший. Не чета таким, как я. Ему и полезно – быстрее освоится.

– Мы же тебе рассказывали про каюра, который меня и Андрея в беде бросил…

– Драка будет? – с надеждой спросил он.

– Обязательно.

– Тогда я с вами.

– Разумеется, – кивнул я. Марк Брэдли, когда ему перевели, что Михалыч отправляется с нами, даже повеселел. Он демонстративно провел рукой по скуле и ухмыльнулся. Потом разлил по хрустальным рюмкам водку и провозгласил тост:

– Budem!

– Дай бог, не последняя!

– Ну… – Михалыч немного повеселел. – Понеслись в страну чужую!