В объятиях XX-го века. Воспоминания - Наталия Дмитриевна Ломовская

с преподаванием и предпочла заниматься только наукой. Отсутствие лекторского опыта я всегда ощущала, готовясь и выступая с докладами. Мой муж всегда настаивал, чтобы я не пользовалась написанным текстом. Один раз я очень удивилась, когда молодой сотрудник нашего московского института подошел ко мне после доклада и сказал, что он был бы готов меня еще долго слушать. Думаю, просто польстил, но мне, любительнице похвал, было приятно. Раньше об этом моём свойстве я никогда не задумывалась. Было некогда.

В последние годы работы в университете, по-моему, в результате очередной реорганизации, маму пригласил работать к себе в лабораторию Борис Александрович Кудряшов, который в те годы заведовал кафедрой физиологии и возглавлял лабораторию физиологии и биохимии свертывания крови. Б. А. Кудряшов — автор крупных открытий в области изучения свертывания крови. Он также автор и организатор производства препарата тромбина, используемого для остановки кровотечений и спасшего жизни сотен тысяч раненых во время войны, а также фибринолизина, используемого для предотвращения тромбозов. Мама работала у Бориса Александровича вплоть до 1978 года, когда ей пришлось уйти на пенсию по состоянию здоровья, и очень страдала, что осталась не у дел.

Очень любила свою правнучку Анечку, ездили с папой отдыхать на турбазы Дома ученых, вместе с К. А. Головинской были на съезде ВОГИС имени Н. И. Вавилова в Минске в 1984 году. А в 1985 году ее не стало. Я всегда чувствую свою вину перед мамой в том, что не уделяла ей достаточно внимания в мои зрелые годы, но она ни разу меня в этом не упрекнула.

Мы с папой на рыбхозе «Нива». Начало 50-х. Я в один из годов на рыбхозе умудрилась заболеть возвратным тифом, а ещё один раз на меня напал целый рой пчёл. Так что не обходилось и без приключений.

Э. Г. Ломовская (крайняя слева) на конференции в Магдебурге (ГДР) в 1958 году.

Мой папа Д. В. Шаскольский (крайний слева) участвует в международном конгрессе пчеловодов в Румынии в 1965 г.

После его доклада папе предпонесли металлическую пчелу. Она и сейчас украшает наш дом в живописном городке под Сан-Франциско, США.

Мои (Н. Л.) родители, Эмма Григорьевна Ломовская и Дмитрий Владимирович Шаскольский, ещё молодые, отдыхают в доме отдыха Пестово (14–25 января 1955 года).

Родители на рыбхозе «Нива», 1960 год.

Помню, что Борис Львович Астауров всегда присылал записку, подтверждающую получение оттиска опубликованной папой статьи. Они были многолетними коллегами, работая в кольцовском институте в 30-е годы.

Мой папа в свободное от работы время, в основном, в отпуске любил сочинять небольшие поэмы по поводу времяпровождения в хорошей компании и читать их вслух всем присутствующим. Турбаза Дома учёных в Паланге (Литва), 28 июля 1975 года. Там же с ними отдыхали их внучка Оля (наша с Лёней дочка) и Марианна Петровна Шаскольская. Оля помнит, что давала Марианне Петровне уроки игры в настольный теннис.

Мои родители в подмосковном доме отдыха в Красновидово летом 1984 года.

Навещаю (Н. Л.) редко своих родителей в доме отдыха в Красновидово зимой 1985 года. Ничто ещё не предвещало того, что этот год будет последним в жизни моей мамы.

Моя мама любила эту фотографию. Просто фото для паспорта. Даже печать проглядывает слева.

Глава 8

Годы учёбы в Московском Университете

Когда я поступила на биолого-почвенный факультет МГУ, моя жизнь совершенно изменилась. Не надо было делать каждый день домашних заданий и отвечать на уроках. Поначалу, первые полгода — не жизнь, а сплошные развлечения. Расплата не заставила себя ждать. Первый год мы еще учились в старом здании университета на Моховой. Лекции слушали в Большой Зоологической аудитории, семинарские занятия проводились в Зоологическом музее. Анатомичка размещалась в подвале. Многое из университетской жизни, к сожалению, выветрилось из памяти. В университет я ходила пешком с Малой Бронной, и у меня скоро появился попутчик Р. Ш., который тоже жил на Малой Бронной и учился со мной в одной группе. Он уже был заядлым зоологом с совершенно сложившимися интересами в биологии. От него я научилась завязывать некоторые морские узлы, правильно точить карандаши, а главное, у него первого я переняла интерес к научным исследованиям.

Наша группа быстро сдружилась, мы провели вместе два года, после которых началась специализация по кафедрам. Общалась чаще всего с Ирмой Расс, Верой Кудеяровой, Таней Белошапкиной, Семеном Милейковским, Володей Познером. Володя только недавно эмигрировал с родителями в Советский Союз, но говорил хорошо по-русски с легким акцентом. Общаться со сверстниками мужского пола было необычно после учебы в женской школе. По воскресным дням ездили за город, ходили в гости друг к другу.

На первом же экзамене по ботанике (анатомия и морфология растений) схватила четверку. Четверку получила и по политэкономии. Научил меня сдавать экзамены по политическим дисциплинам только в конце моей учёбы в университете мой будущий муж Лёня Фонштейн. В начале ответа надо было сразу процитировать классиков. Работало безотказно. Помню, на семинаре по истории КПСС при чтении одной из сталинских работ я, по полной наивности, сказала, что эта статья является кратким изложением работы Ленина. Преподаватель посмотрел на меня и замял мое замечание. По его взгляду я поняла, что если бы Сталин был еще жив, мне было бы не избежать неприятностей.

Многие лекторы нам очень нравились. Кумиром был Лев Александрович Зенкевич, читавший курс зоологии беспозвоночных. С тех пор я сохранила к ним нежную платоническую любовь, особенно к планктону северных морей. Нравились и лекции Олега Реутова, молодого, но уже известного химика. Он любил пошутить на лекциях, разбавляя шутками серьезность предмета. На лекциях по истории КПСС садились на задние ряды и вместо конспекта лекции записывали довольно безграмотные высказывания лектора. На втором курсе учились уже в Новом здании биофака на Ленинских горах.

Странно было сидеть не за общим тесным столом, а в больших комнатах для занятий, в больших аудиториях. Новое здание университета всегда казалось мне похожим на Московский метрополитен. Помпезный стиль заказчика вполне узнавался. Здание биофака