Ключ - Кэтрин Хьюз

– Эд, ну пожалуйста.

В этот момент он затрясся всем телом, а конечности, казалось, начали жить какой-то своей жизнью. Он скатился со скамьи на каменный пол, сотрясаясь конвульсиями.

– Эд, что с тобой происходит? – закричала она.

Между скамьями было совсем мало места, и она не могла сесть рядом с ним, чтобы поддержать или помочь. Казалось, прошла вечность. Его перестало трясти, все тело напряглось, а затем расслабилось, обмякнув. Из уголка губ потекла кровь, а сам он побелел как мел. На лице выступила испарина. Дыхание было частым и неглубоким.

– Эд, все в порядке, я здесь, – старалась успокоить его Эми. Она нагнулась к нему и стала убирать волосы у него со лба.

Он хотел что-то сказать, но не смог. Показав на рот, он вытащил язык и стал часто дышать, как собака.

– Ты хочешь пить?

Он кивнул и даже пробовал улыбнуться. Она поняла, что он благодарит ее за понимание.

Протиснувшись между скамьями, она быстро набрала воды в туалете в сакристии и, усадив его, приложила чашу ко рту. Он сделал несколько осторожных глотков и уронил голову на грудь. Эми села, скрестив ноги в проходе, положила его голову себе на колени и стала гладить его по волосам и лицу. Через некоторое время его бледность сменилась более здоровым цветом.

– Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

– А мне жаль, что тебе пришлось это пережить. Бедный ты, бедный.

– У меня во рту кровь. Наверное, прикусил щеку.

Она достала из рукава платок, приложила его к языку и вытерла ему подбородок.

Он закрыл глаза и задышал более глубоко.

– В голове стучит, Эми, и я так устал. Я всегда чувствую усталость после…

– Шшш, не говори ничего.

Она все еще хорошо помнила, каково ей было после разряда электрошока. Мозг словно вырывался из черепа. По ощущениям, он сильно увеличился в размерах и грозил прорваться сквозь кости. А боль была такая, что ее тошнило, и всю следующую неделю не было никаких сил.

– Все в порядке, Эд, я с тобой. Отдыхай, я никуда не уйду.

Она гладила его по голове, пока он не заснул.

Через некоторое время от сидения на холодном каменном полу у нее онемели ягодицы. Спина болела, а скрещенные ноги затекли. Пустой желудок урчал от голода примерно так же, как старые трубы в палате. Когда она в последний раз ела? На завтрак была каша, а после этого – только шерри после похорон. Эми не знала, сколько времени. Вокруг было темно – церковь освещали только две свечи по бокам алтаря. Значит, приближается ночь и время ужина прошло. Что ж, она была готова пожертвовать последним приемом пищи. Эд мирно спал, и как бы голодна она ни была, как бы неудобно ей ни было, будить его она не станет.

После приступа Эд передвигался еще менее уверенно, чем обычно. Он был настолько худым, что довести его до палаты было совсем несложно. По коридору навстречу им шел старик с приспущенными штанами и одиноким зубом на нижней челюсти. Руки у него были сжаты в кулаки, и он бил себя по лицу, меняя руки на каждом шаге. Эми закрыла рукой рот, с трудом сдерживая тошноту – так сильно от него несло мочой.

– Все-таки новая концепция открытых дверей имеет и свои недостатки, – улыбнулся Эд.

– Да, можно и так сказать.

Она посмотрела на Эда. Он так умен, так ясно выражает свои мысли! Дома его ждет мать, готовая обеспечить ему необходимый уход. Он не должен находиться в таком месте.

– Эд, а насколько целесообразно тебе здесь быть? Ведь тебе приходится жить с сумасшедшими вроде этого.

– Джимми-Панда нормальный. Интересная личность, если узнать его получше.

– Джимми-Панда?

– Да. Такое прозвище из-за того, что у него всегда фингалы.

– Что? Ты серьезно?

– Кого здесь только нет, Эми, – улыбнулся он. – У большинства очень грустные истории. И эти люди называют это место домом и благодарны за то, что он есть. Я встретил здесь замечательных людей и всегда буду помнить, как они помогли мне. Поэтому не торопись судить.

От кого-то другого она бы восприняла эти слова как нравоучение, но его улыбка смягчила последнюю фразу, и она просто кивнула. Возможно, ей стоит кое-чему поучиться у Эда.

Они остановились у входа в палату.

– Дальше я сам, Эми. Спасибо, что присмотрела за мной, и, еще раз, прими соболезнования.

– Спасибо, – прошептала она. – А ты береги себя, слышишь?

– Хорошо.

Он обнял Эми и чуть покачнулся, когда она обняла его. Некоторое время они стояли так, желая продлить радость от обычного человеческого контакта, радость, которую люди чаще всего принимают как должное.

Когда она вернулась в свою палату, занавески были зашторены и свет выключен. Сестра Аткинс сидела у себя в кабинете и листала журнал.

– Явилась – не запылилась. И где тебя носило?

– Доктор Лэмборн должен был предупредить вас. Я была в часовне, мне нужно было время побыть одной и поразмышлять.

– Тебя не было несколько часов. Не слишком ли долго для размышления? Ты что, думаешь, ты можешь в любое время сюда заявиться? – Она встала и хлопнула журналом по столу. – Я, черт возьми, знала, что так и будет, если палаты станут открытыми – пациенты будут ходить туда-сюда когда им вздумается. Все закончится катастрофой, помяни мои слова. – Она потянулась за сигаретами. – И даже не думай о побеге. Мы тебя вернем, и для тебя все очень осложнится. – Сестра сделала затяжку и выдохнула дым через ноздри, как дракон.

– Сегодня были похороны моего отца.

Сестра застыла на половине затяжки.

– Может, оно и так, но это не дает тебе право ходить направо и налево. Ужин ты пропустила, значит, останешься голодной. Пусть это станет уроком. А теперь ложись спать, пока я тебя не наказала.

Перл и Куини уже спали. Перл – на спине с открытым ртом. Из ее горла доносился вибрирующий, действующий на нервы звук. Эми забралась под тонкую простынь, положила себе на голову подушку и прижала к уху. Слава богу, ей недолго осталось терпеть это место.

Тут она услышала скрип пружин и почувствовала, что кто-то плюхнулся ей на кровать. Убрав подушку, она в полутьме попыталась рассмотреть пришедшую.

– Кто это?

– Тихо, это я, Белинда.

Эми села в кровати и скрестила руки на груди. Сейчас ей было совершенно не до разборок.

– Что тебе нужно?

Белинда бросила взгляд в сторону кабинета сестры Аткинс.

– Я видела, что тебя не было на ужине, и оставила еды. Уже остыло, но еще съедобно.

Она достала из-за спины миску и передала Эми.

Эми взяла миску и потыкала ложкой в содержимое.