Лавандовый раф, 80% арабики - Елена Михайловна Аксенова

Наши места в партере, меня пропустили первую. Георгий Иванович сел с другой стороны, между нами были двое мужчин, что почти угробило всё моё представление о вечере. Но представление! Какое это было представление! Веселое, смешное, колоритное! Я не поняла почти ничего, но мне было так хорошо, что я совершенно забыла о делах и планах.

После спектакля мы отправились ужинать в небольшой ресторанчик по соседству. С меня ещё раз сняли пальто и отодвинули стул, но почему-то все эти знаки вежливости начали мне надоедать. Я заказала салат с курицей, мои спутники что-то с морскими гадами. Ну и вино, естественно. Дневное опьянение покинуло меня слишком давно, я уже была готова к новым свершениям.

– Итак, – сказал один из клиентов. – Думаю нашей даме не терпится поговорить о делах, – они переглянулись и улыбнулись. – Как прошла встреча с Лоренцо?

– Мы нашли общий язык, – я оставила след от помады на бокале и благодарна кивнула официанту за салат. – Я думаю, что в Италии никуда без карнавала. Да, это русское мероприятия, но всё же не стоит забывать, где мы. Я предлагаю вам следующую концепцию.

И посыпались детали. Рождественский безучастно смотрел на нас, зато клиенты улыбались во все 32. Цифры, расчеты, аналитика. Сама не знаю, зачем так углубилась в процесс, но мне действительно хотелось обрисовать картину максимально полно. Как только я закончила, они одобрительно закивали. Это было полное попадание.

Больше мы не говорили о делах, мы обсуждали весь остальной мир. Я изредка поглядывала на молчаливого начальника и думала, что же такого произошло, что из светского льва он превратился в тихушного котика.

Мы расстались у дверей ресторана, Рождественский вызвал такси.

– Что-то случилось? – вдвоём посреди старинного города, красивые и одинокие. Мне хотелось стать ближе.

– А? – он рассеяно осмотрелся, будто только что заметил меня.

– Я спросила, что случилось. Вы сам не свой.

– Всё нормально.

Мы сели в машину и молчали до самого дома. Я чувствовала неловкость и какую-то тяжесть в каждом движении.

– Завтра я лечу в Москву.

– Что? – от удивления я почти выронила ключи. – Надолго?

Он не ответил и быстро закрылся у себя в комнате. Я провела всю ночь, думая, чем заслужила такую холодность и такое безразличие. Я остаюсь одна при подготовке своего первого международного мероприятия. Более того, все мои романтические надежды разбились о его отъезд. Наивно было предполагать, что он испытывает ко мне какие-то чувства.

***

Рождественский собирал чемодан в мыслях об Игоре. Его брат, его враг. Как он мог допустить его самоубийство? Как мог не спасти его?

Это всё из-за детских экспериментов и юношеских свидетельств. Не нужно было втягивать его в свои игры, в свою вторую жизнь. Если бы только он мог… Ах, какое скотское чувство!

Георгий сел на край кровати и закрыл лицо руками. Игоря больше нет, и это целиком его вина. Надо было лучше шифроваться, надо было не выпускать его из психушки. Все эти стеклянные шарики чужих жизней и хотелок так легко падают и разбиваются, их невозможно удержать вместе в воздухе.

Он так и не осмелился на звонок домой, пусть не он будет гонцом со страшной новостью. Пусть этим занимаются те, кому платят за это.

“Ты зря печалишься, Гоша, – появился внутри его голос. – Теперь ты получил то, что хотел. Ты единственный и неповторимый, лучший сын.” Он отпирался, смерть Игоря – не повод радоваться. “Ой да ладно! Расскажи об этом кому-нибудь ещё! Не ты ли привязал его к дереву в лесу, когда ему было 5 и оставил там одного на несколько часов?” Нет, это детство. Все дети жестокие. Он любил брата и желал ему добра, иначе бы не выпутывал его из разных историй. “Гоша Наивнов, не иначе. Знаешь, мы тут одни и врать мне совсем уж глупость. Ты им манипулировал и тебе нравилось быть хорошим на фоне его грехопадения. Которое ты сам спровоцировал, кстати.”

– Заткнись!

Он вскочил на ноги и заходил по комнате. “Ты посмотри, какие мы нежные, – голос смеялся. – Возьми уже себя в руки, разбудишь девку, и она поймёт, что ты сумасшедший.”

Рождественский остановился и вышел из комнаты. Всё тихо, она спала. Надо разобраться со всем, просто пережить все эти обряды. Может, продать компанию. Вся эта организация мероприятий слишком скучна и мелка. На бирже ему всегда было приятнее. “Я тут подумал, – воспрял голос. – Может, нам поиграть с этой маленькой начальницей? Уж больно забавная штучка.”

Нет уж, никаких игр. Больше никаких игр. Он будет вести себя иначе. Теперь, когда Игоря нет, ему надо измениться. Он может причинить вред ещё кому-то.

Резкая головная боль заставила его рухнуть на колени, он обхватил шею руками. Какая мука! “Мы же прошли эту стадию, не надо меня раздражать.” Конечно, нет. Всё, всё. Боль понемногу отступала. Рождественский поднялся, уложил остаток вещей и еле слышно закрыл комнату. В прихожей он уступил соблазну и подошёл к её комнате. Слава Богу, дверь закрыта.

Он вышел на пустую улицу, где его ждало такси. Компанию надо продать и заняться чем-то ещё. Он поиграет в Москве, где-нибудь в чаще леса и получит отсрочку ещё на какое-то время. Всё будет хорошо.

Глава 19.

Можно продумать 100 вариантов развития событий и так и не наткнуться на правду. Я осталась одна в чужом городе холодной зимой с известием о свадьбе Артура в августе. Не знаю, сколько можно удивляться очевидностям, но я сделала это опять. Хоть теперь он и не был такой огромной частью моей жизнью, он ею был. И я всё ещё верила, что судьба не допустит такого исхода. Хоть и не признавалась в этом.

Лоренцо оказался мастером слов, но не дела. Все обязанности, которые я надеялась разделить с ним, рушались мне на голову. Я договаривались с кейтерингом, а потом оказывалось, что их ценники куда выше оговоренных. Я заказывала маски для гостей, а они привозили образец из картона. Это раздражало меня, как и бесконечно улыбающиеся люди.

В день мероприятия я надела самое неприметное платье, чёрное как мои мысли о себе и своей жизни, напялила пошлую кружевную маску и приехала на площадку намного раньше дозволенного. Пришлось ждать сторожа, который не собирался начинать работать раньше срока даже в связи с крупным событием.

Я купила кофе, с неудовольствием ответила его вкусность, но лавандовый сироп оказался в дефиците в этой стране. Мне хотелось спрятаться от всех своих проблем