У смерти твои глаза - Дмитрий Самохин

Я налил себе кружку молока. Достал четыре яйца, зеленый лук, кирпичик голландского сыра и отправился к плите. Я намеревался приготовить себе некое подобие омлета. С пивоварением у меня было отлично, а вот с повседневной кулинарией как‑то не очень клеилось.

– Я не ходил ни на какое свидание, – хмуро пробормотал Кубинец.

– Брось, тебе нечего от меня скрывать. Мы же почти что родственники или как братья, – возмутился я, разбивая яйца.

– Я ездил к хакерам, – признался Кубинец.

– Если твоя физиономия говорит о результате, то, надо понимать, полный провал, – высказал я предположение.

– Точно. Вскрыть файлы пока не удалось. Какая‑то бредятина. Но они божились, что в течение ближайших пяти дней получат информацию. Попробуют новый дешифратор.

Я мелко накромсал лук и обсыпал им взбитые с молоком яйца. Отрезал от кирпичика сыра кусочек, натер его на мелкой терке и, посыпав омлет сверху, накрыл сковороду крышкой.

– Включи ящик, – попросил я.

Кубинец подхватил пульт и исполнил мою просьбу. Маленький экран под потолком справа от меня вспыхнул белым огнем и проявил картинку.

– Найди новости.

Кубинец переключил на канал «Петрополь». Новости как раз начинались. Появилось лицо диктора – строгой женщины лет двадцати пяти, которой больше подошло бы веселиться в каком‑нибудь клубе, а не сидеть с кислой физиономией в студии и озвучивать сухие строчки сообщений.

– Внимание. Экстренный выпуск программы. С вами Елизавета Дворецкая. Только что поступила полицейская сводка. В районе Парнас были найдены три трупа. Одно тело удалось опознать. Им оказался известный в городе частный детектив и пивовар Даг Туровский.

Я чуть не уронил сковороду себе на ногу. Резко обернулся, грохнул сковороду на стол и упал на стул, внимательно впиваясь в экран, но диктор более не вернулась к означенной теме. Она пообещала:

– Как только ситуация прояснится, мы сообщим вам новые подробности.

И перешла к грядущему юбилею города, до начала празднования которого осталась всего неделя.

– Чего‑то я не понял? – пробормотал Кубинец. – Если ты покойник, то у меня сейчас спиритический сеанс начался?

– Нет. Я просто воскрес, – предложил я весьма оригинальную версию.

– Это как раз та встреча, о которой ты рассказывал?

– Да, – задумчиво сказал я, пытаясь понять, что происходит.

– Похоже, твоим спасителям зачем‑то понадобилось тебя похоронить.

Я до этой мысли дошел и сам. Две минуты размышлений, и подсказка всплыла, как перископ подводной лодки.

Звонить Ване Дубай я не стал. Погрузился в гостиной в свое кресло и задремал. Но вынужден был проснуться через пятнадцать минут. Входная дверь разразилась звонком, грозя перебудить весь квартал. Звонок умолк. А через минуту в кабинет ворвалась шумная толпа – вся из людей в черном. Не обращая на меня внимания, они закружились по кабинету, что‑то измеряя и вынюхивая.

– Какого черта. Что здесь происходит? – возмутился я.

– Не беспокойтесь, Даг. Эти люди должны подготовить место действия к спектаклю, который мы сыграем на бис, – ответил мне входящий в кабинет Ваня Дубай.

– Что за спектакль?

– Похороны. Ваши похороны, Туровский. Послушаете заодно, что о вас люди говорят.

– Ага. Законспектирую. А затем буду шантажировать, – мрачно пошутил я.

– Это будет отвлекающий маневр. Пока вас будут хоронить, вы под вымышленным именем начнете работать в аппарате вице‑губернатора города.

– А мое лицо? – спросил я.

– Что ваше лицо? – не понял Дубай. – С ним, по‑моему, все в порядке.

– Благодаря вам я стал публичным человеком. Мое лицо зафиксировали телеканалы в памяти горожан. Да меня срисуют сразу же, стоит мне пересечь порог администрации.

– Не волнуйтесь об этом, Туровский. Мы сделаем вам легкую пластическую операцию, – с улыбкой людоеда пообещал Дубай.

– Что значит пластическую операцию? Я не подписывался ни на какую пластическую операцию. – От возмущения я аж вскочил из кресла.

– Не беспокойтесь. Я же говорю, все будет тихо, мирно, безболезненно. К тому же по окончании работы мы вернем вам ваше лицо.

– Замечательно. – Я развел руками и опустился в кресло.

– Кстати, познакомьтесь с Игорем Всеславовичем Рубахиным, вице‑губернатором города.

Ваня Дубай указал на хмурого мужчину в сером костюме, вошедшего в комнату. Лицо мужчины мне было знакомо благодаря телеэкрану.

– Мы поддерживаем Рубахина. А Рубахин поддерживает нас. Не секрет, что скоро Пятиримова сместят. Будут выборы. Мы профинансируем кандидатуру Рубахина.

Чувствовалось, что прямолинейность Дубай пришлась не по вкусу вице‑губернатору. Он сморщился, как перезрелый персик, и выражал нетерпение.

– Иван Михайлович, зачем вы привезли меня сюда? Это излишне. Молодой человек мог бы сам приехать в администрацию и все нюансы…

– Помолчи, Рубаха. Твое дело маленькое. Сидеть и молчать, – оборвал его Дубай.

Надо же какие нежности – Иван Михайлович, Рубаха.

– Туровский, специалисты по пластике уже приехали. Они готовы провести операцию прямо здесь. От вас требуется выделить помещение, лечь на операционный стол и молчать, как подопытный кролик, – обрадовал Дубай.

Я раскрыл рот, закрыл его, вновь открыл и вновь закрыл.

– Репетируете роль золотой рыбки? – поинтересовался Дубай.

Под операционную я выделил столовую. Я предложил раздвинуть обеденный стол и все провести, что называется, в походных условиях. Но специалисты оказались подкованными и всю аппаратуру привезли с собой. Даже специальное кресло, помесь стоматологического и гинекологического. Куда меня и загрузили. Откинули голову на специальный держатель, закрепили ремешок на шее. Так что дергайся, рыпайся, а эффект один. Нулевой. Да и задушиться недолго.

Я подумал: «Сейчас наручниками прикуют к подлокотникам, И смоются. Задачка из учебника „Занимательная математика“: „Спустя какой промежуток времени прикованный наручниками к креслу и всеми покинутый человек умрет от голода?“

Невеселая перспектива.

Вокруг кресла выставили почетный караул из софитов, направленных мне в лицо. Свет вспыхнул. Это было мучительно. Слепящий нервный свет. Меня обступили люди в белых халатах, попросили закрыть глаза. Могли бы и не просить. При таком освещении глаза просто не открывались. Я ничего не видел. Только ощущал, как чьи‑то резиновые руки нанесли мне на лицо что‑то холодное и вязкое и стали разравнивать. Это продолжалось минут сорок. Я откровенно заскучал. После нанесения материала на поверхность лица специалисты на пять минут покинули меня, а когда вернулись, занялись лепкой. Такое ощущение, что собрались ребятишки в детском садике, получили пластилин и стали товарищу новое личико из разноцветного пластилина ваять. Ухо будет желтое. Носик, как кавказский хребет, горбатый и белый. Подбородок колышком цвета гнилого яблока. Представив себя разноцветным, я хмыкнул, отчего лицо дернулось. Я тут же получил длинную тираду специалиста о безответственности и шиле в заднице. Пообещал про себя не дергаться и призадумался, как скоротать времечко, уходящее на операцию. Но ничего хорошего в голову не пришло. А через минуту мне разрешили раскрыть глаза и попросили полежать пять минут не шевелясь, чтобы лицо затвердело.