У смерти твои глаза - Дмитрий Самохин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слушай, не прикидывайся идиотом, – вспылил я. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. И что я хочу от тебя услышать.
– Ладно, – согласился Толя, внимательно наблюдая, как я медленно, но уверенно раскатывал партию. – Есть одна тема, в которую Мертвый впрягся. Только я ничего не знаю. Он меня забыл посвятить в суть.
– Кто знает подробности?
– Решетка. Он правая рука Ульяна. Думаю, что он в курсе, – задумчиво ответил Керосин.
– Как до Решетки добраться?
– Тебе никак. Да и не думаю, что он на вопросы отвечать будет.
– А если я вежливо задам?
– Хоть трижды вежливо. Решетка даже под пытками не расколется. Своих закладывать не станет, – заявил Толя.
– Что предложишь? – поинтересовался я.
– Зачем тебе Ульян‑то? Откуда такая тяга к мертвечине? – ехидно осведомился Керосин.
– Потянуло чего‑то, – уклонился я от ответа и забил последний шар противника.
– Партия, – объявил я.
– Реванш, – потребовал Керосин. И я склонился над столом, выкладывая треугольник.
– Тебе к Решетке не подобраться. Ты чужой. Он насторожится. И ни слова не скажет. А вот если подкоп произведу я, то шансы есть, и при этом недурные.
Керосин ехидно ухмыльнулся.
– Что я должен сделать, чтобы ты вошел в тему? – спросил я, уступая место Толе за столом.
– Проиграй мне! – предложил Керосин.
– Ну, этого ты от меня не дождешься, – пообещал я, наблюдая, как Керосин промахивается по шару.
– Что я должен узнать?
– Только чем последнее время занят Мертвый.
– Ты намерен пригласить его на свидание, но боишься, что он не найдет для тебя времени? – с серьезной миной поинтересовался Толя.
– Просто узнай. И все, – сказал я.
– Такса обычная. Ты в курсе, – выставил условие Керосин.
– Сколько тебе нужно времени для работы?
– Дня три.
– У тебя они есть, – пробормотал я, закатывая один за другим четыре шара.
Но затем удача изменила мне, и Керосин взял партию. А потом еще три партии подряд. Вошедший в раж, Толя предложил сделать ставку и играть на деньги. Я согласился. Поставил двадцать рублей на кон. Проиграл. Предложил поднять ставку и выиграл три сотни рублей. Керосин никак не мог остановиться. Но после проигрыша трех сотен его азарт испарился и наступило похмелье. Четвертую партию играть он отказался и быстро покинул клуб.
Я попросил администратора вызвать мне такси и вышел на крыльцо клуба.
Крючок заброшен в воду. Поплавок держится на поверхности. Осталось только ждать поклевок. Но не сидеть же сложа руки в ожидании того, когда Решетка клюнет на нехитрую приманку Керосина. Стоило самому вооружиться и побродить по злачным притонам, выслушивая и вынюхивая. Вдруг кто‑то забудется да сболтнет что‑нибудь полезное для дела по пьяной лавочке.
Но если серьезно, то идея была. И весьма неплохая.
В то время как Керосин будет убалтывать Решетку и действовать в тылах Ульяна Мертвого, мне стоило поиграть в диверсанта и пробраться в лагерь Пятиримова. Возможно ли это? Вот вопрос, на который стоило найти ответ.
Вернувшись домой, я поздоровался в холле со Сфинкс, которая несла вахту по охране дверей. Выяснил, дома ли Гонза Кубинец. Получил отрицательный ответ. Задумался, проходя в кухню, куда мог подеваться мой компаньон. Ужина, как и следовало ожидать, нигде не наблюдалось. Куда я только не заглядывал. В который раз пообещав себе найти повара с отличными рекомендациями, чтобы больше не болела голова над блюдами, я забрался в холодильник и выставил на стол все съедобное, что удалось обнаружить. Насытившись, я поднялся в кабинет на втором этаже, достал сотовый телефон, презентованный Гошей Кочевеем, и вытянул из памяти номер Вани Дубай.
Дубай ответил сразу же, точно только и ждал моего звонка.
– Слушаю тебя, Туровский.
– У меня появилась идея. Требуется твоя помощь.
– Слушаю тебя внимательно. – Спокойный рассудительный голос Дубай способен был убаюкать.
– Мне нужна работа… – начал было я, но невозмутимый и терпеливый Дубай вдруг отпустил колкость:
– Обратись на биржу труда.
– Мне нужно попасть в администрацию к Пятиримову, – озвучил я требование.
– Так. Притормаживай на поворотах. Дай подумать.
Молчание. В это время я пытался посчитать трещинки на бледном потолке, но все время сбивался.
– Есть у нас человечек свой в администрации. Только личность вы слишком известная. Если засветитесь, то этого человека мы можем потерять.
– Это ваш риск. В конце концов вы можете потерять не только человека, но и бизнес.
– Завтра утром. В десять я приеду к вам вместе с чиновником. Будьте готовы. Только хочу вас предупредить, что наш человек не в курсе ситуации и добраться до этой информации он не смог. Мы уже пытались.
– Ничего. Я попробую.
Я повесил трубку и отправился в спальню. Раздевшись, я устало рухнул на постель и погрузился в вязкий капризный сон. Я очутился на бесконечном поле с высокой, по пояс, травой и желтоголовыми подсолнухами. Поле дотягивалось до горизонта, затем поднималось и уходило в небо. Заполнив просторы небес, поле возвращалось с другой стороны к горизонту и простиралось ко мне. Я поднял глаза к небу и обнаружил, что поле находилось подо мной и надо мной. А также со всех сторон, точно я оказался внутри травяного мячика. Я вздохнул, набрал полную грудь свежего влажного воздуха и размеренно пошел вперед, размышляя над тем, что я делаю в этом изолированном пространстве. Одновременно с этими мыслями я поразился тому, что прекрасно понимаю реальную сущность окружающего меня пространства. Сон. Я находился во сне. Каком‑то странном фрейдистско‑мурукамиевском сне. Не заметив как, я миновал рубеж горизонта и взобрался на небо. Теперь я ступал по небу и то и дело задирал голову вверх, отмечая, что небо, в сущности, то же самое, что и земля, а земля мало чем отличается от неба. Наполнившись этим убеждением, я дернулся и вдруг оторвался от травяного в подсолнухах неба и стал падать к земле. Достигнув тверди, я проснулся.
Открыв глаза, я обнаружил, что уже наступило утро. Часы показывали половину восьмого утра. Я поднялся, прошел в ванную комнату и принял душ. Насухо вытершись, я оделся и спустился в столовую, где обнаружил Гонзу. Кубинец сидел за столом над вчерашним выпуском «Санкт‑Петропольских ведомостей» и потягивал из стакана молоко.
– Как прошло свидание? – поинтересовался я, открывая холодильник.
– Какое свидание? – отрываясь от газеты, спросил Кубинец.
– Я уж не знаю какое. Тебе виднее.