Барашек с площади Вогезов - Катрин Сигюрэ

Теперь я надеялась на группу «В поддержку парижского барашка», один из друзей обещал мне помочь. А чтобы собрать их всех вместе, надо было устроить вечеринку.

Прежде всего я заказала дрова для костра, и плевать на соседей. В конце концов, я тоже собственница жилья, и двор принадлежит мне точно так же, как и им. На вечеринку я пригласила многих своих знакомых, в том числе Сынка, водителя, который, если вы помните, вез меня из Марселя, сотрудников Ассоциации защиты животных, селекционеров овец и тех, кто занимается экологическими пастбищами. Из знаменитостей – Брижит Бардо (не знаю, придет ли).

И конечно же я не могла обойти стороной кое-кого из корсиканского землячества. Например, корсиканскую фолк-группу «Я – Муврини», исполняющую традиционные песни, мне нравится, что они дали название своей группе в честь муфлона. Еще я позвала некоторых священнослужителей из Аяччо, имена которых обещала не называть. Ангел отклонил мое предложение, потому что я собиралась приехать на Корсику в августе. (Собираюсь приехать еще не значит я приеду, подумала я.)

По моим подсчетам, должны были собраться четыреста шестьдесят три человека, четыреста шестьдесят четыре, если считать комиссара полиции, пока не ответившего на приглашение.

В назначенный день наш дом как вымер: пока мои помощники устанавливали во дворе столы с гигантскими канделябрами, чтобы огня было как можно больше, я не видела никого из своих соседей. Правда, должен был присутствовать Адриен, но я не уверена, можно ли считать его полноправным членом жилищного сообщества, так как на площади Вогезов он теперь редко появлялся.

Взбудораженная пресса прибыла задолго до восьми часов. Сначала я была немного задета, что на меня наслали журналистов, которые наверняка напишут бульварную пошлятину, но мои опасения оказались напрасны – «акулы пера» были внимательны и дружелюбны.

Но я вернусь к соседям. Как выяснилось, они организовали протестную манифестацию в кафе под аркадами, а кто-то из них поехал на барбекю. Не понимаю их… Можно подумать, мой костер разгорится как пожар в Варшавском гетто, но даже если и так, разве это повод, чтобы покидать корабль? Ох, даже мадам Ревон была среди них… Демарш с их стороны был просто жалок, но журналисты все-таки пошли выслушать «другую сторону».

Да, я еще ничего не сказала про Эрика Жуффа. Он стал одним из самых горячих моих сторонников, правда, мнениями мы обменивались не вживую, а через Фейсбук, хотя жили в пределах видимости друг друга. Он поднял на ноги всех депутатов, которые были чем-то ему обязаны, а таких оказалось немало, и благодаря им объявление о моей вечеринке появилось во многих периодических изданиях, не считая газеты «Монд», но я понимаю издателей и не обижаюсь на них. Ведь их публикации в поддержку экологических пастбищ и прочих сельскохозяйственных инноваций были разовыми и зависели от спонсирования.

Эрик, как я и предполагала, покинув политику, уже обрел некоторый вкус к жизни, в основном в виде чипсов, которые он нервно поглощал перед телевизором. В итоге у него появился лишний вес, что некоторые неверно истолковывали как неумеренное потребление бутербродов на светских коктейлях. Что ж, простительно для тех, кто не знаком с психологией. Попробуйте представить страдания ребенка, который сломал свой самый любимый грузовичок, ведь это болезненно, правда? И как тут не заесть потерю чипсами!

Мадам Жуффа обрела наконец власть в доме, получая удовольствие от безнадежной депрессии своего супруга-варвара. Однажды она пожаловала со своим любовником и сказала, что согласна на развод, но для Эрика развод был бы равноценен разорению, так что все разговоры о разводе, по крайней мере со стороны Эрика, прекратились. (Впрочем, он никогда и не предлагал мадам развестись.) Он стал верным жене, если можно говорить о верности к призраку. Вообще, я нахожу забавным, что, вздыхая на протяжении многих лет по поводу потерянного в браке времени, он не смог извлечь выгоду из такой прекрасной свободы, которая забрезжила на его горизонте. Вместо любовницы он заполучил барана, и ради этого барана бодрствовал ночью, собирая в Интернете необходимую информацию для доказательства того, что люди и животные (кошки, собаки и прочие, хомячки не в счет) способны дать друг другу необходимое тепло и в крупных городах.

Став большим специалистом в области животноводства, он однажды высказал испугавшую меня мысль:

– А не стоит ли мне поехать набраться сил на Корсику?..

Я отговорила его:

– На Корсике тебя будет тянуть в Париж!

– А здесь меня тянет туда, – вздохнул он. Еще бы не тянуло! В Париже Эрик Жуффа, из-за его политических врагов, из-за финансового Центра, по-прежнему ведущего расследование, из-за его жены, к которой он испытывал ревность, смешанную с ненавистью, не мог жить в полной безопасности. И все-таки… Когда он продолжал настаивать на воображаемой Земле обетованной, я беспощадно приводила ему детали (выдумывая их на ходу): мошенники всех сортов, грязные аферисты – на Корсике их всех перебили и бросили на съедение кабанам, даже останков не нашли. Он задрожал. В подтверждение своих слов я при нем позвонила Ангелу, туманно объяснив:

– Эрик Жуффа это… Ангел откликнулся лаконично, как всегда:

– Мы, корсиканцы, не бегаем за … – последовало непечатное слово.

Я призвала Эрика Жуффа не гоняться за теми, кто не гонится за тобой, и он успокоился. А успокоившись, снова принялся искать информацию о барашках в Сети, так как на зеленые пастбища его больше не тянуло.

Не могу не признать, что мысль Незнакомца с площади Вогезов полнее связать «дело Туа» с прессой стала настоящей идеей века. Кроме писак из бульварной прессы, на мою вечеринку подтянулись и серьезные журналисты, и был не только канал BFM, но и первый, TF1. На следующий день мой Туа был на всех телеканалах, а в газете «Паризьен» ему посвятили целый разворот, поместив его портрет под крупным заголовком. Зная о том, что будет фотосессия, я обработала его туалетной водой «Жавель» и повязала ему великолепную ленту от фирмы «Симран» цвета маки, в итоге он предстал перед всеми в образе невинного агнца с наимоднейшей прической в стиле Ив Сен-Лорана. Копытца Туа я намазала маслом «Моной», прочитав, что так делают на выставках-ярмарках овец, популярных во всех нормальных странах, от Англии до Австралии, где победителям достается корона и перевязь с кокардой. Мой барашек благоухал, как кокотка, принимая во внимание, что, кроме «Жавель», я вылила ему между рожками полфлакона диоровских духов «Жадор». Я также заставила его проглотить для успокоения пару таблеток донормила, что оказалось все-таки многовато для его семидесяти килограммов, но зато он смотрел на всех очень мирно, потеряв половину своего бараньего упрямства. Туа не отлипал от моих ног или, скорее, от моих коленей, так как его состояние лишило его возможности прыгать и атаковать. Правда, он весил столько, что я боялась, что все закончится синяками, и, самое главное, я была вынуждена не двигаться, когда давала интервью, – сидела, как парализованная старуха. Зато в «ютьюбе» (записи выложил Эрик Жуффа, и впоследствии они во множестве копировались фанатами Туа в социальных сетях) мы выглядели мудрыми, и я, и Туа.