У страха глаза велики - Екатерина Вильмонт

— Задушил. Слава богу, вы этого не видели…

— Господи помилуй, задушил человека и сидит жрет… —простонала Мотька. — Наверное, на нервной почве… Что за человек?

— Он не человек. Нелюдь. Жаль, что вам так рано пришлосьстолкнуться с такой мерзостью.

Мы промолчали. Не хотелось говорить, что нам это не впервой.

— Алексей Алексеевич, а он не уйдет от наказания? — спросиланемного погодя Матильда.

— Нет, девочки, не уйдет! Он, по моим расчетам, долженпопытаться немедленно обезвредить адвоката, пока тот не узнал о смерти Бориса.Иначе будет поздно.

— Что ж он до ночи-то не подождал? — спросила Мотька.

— Это только кажется, что ночь — удобное время для убийства,— усмехнулся Алексей Алексеевич. — Ночью куда больше шансов, что тебя увидят,запомнят, а днем вышел на улицу — и затерялся в толпе. Кто на тебя обратитвнимание?

— Но откуда он знает, где искать адвоката?

— Ну, мало ли… Внимание, девочки!

Холщевников расплатился с гарсоном и встал из-за стола. Онказался крайне возбужденным. Кажется, я впервые видела человека, только чтосовершившего убийство. У меня мороз побежал по коже.

Холщевников вышел на улицу, оглянулся на дом, где жил Борис,и прибавил шагу. Дав ему отойти на приличное расстояние, мы тронулись вслед заним. Он прошел до перекрестка, свернул вправо и взял такси.

— Слава богу, — вздохнул Алексей Алексеевич, — хуже нет намашине ехать за пешеходом.

Он старался держаться на приличном расстоянии от такси,чтобы не бросаться в глаза. Потом мы попали в пробку и деваться нам уже былонекуда, но, к счастью, между нами стоял еще красный «Плимут», так чторазглядеть нас Холщевников никак не мог. Мы простояли в пробке добрых полчаса.

— А вы представляете себе, что с ним сейчас творится? —проговорила Мотька. — Особенно если он спешит!

Наконец мы тронулись. Ехать пришлось очень далеко, чуть лине на другой конец города. Но вот такси доехало до площади Республики, иХолщевников вылез из машины. Алексей Алексеевич сказал:

— Девочки, идите за ним, я приткну машину и догоню вас!

Холщевников шел неторопливо, словно прогуливаясь. Я шла заним, Мотька держалась сзади меня на порядочном расстоянии, чтобы АлексейАлексеевич нас не потерял. Вот Холщевников свернул на бульвар Вольтера иприбавил шаг. К счастью, Мотька и Алексей Алексеевич уже поспешали за нами.

Но вот он остановился возле подъезда, рядом с которымкрасовалась довольно обшарпанная табличка: «Др. М. Мийо, адвокат».

— Мы не ошиблись, — тихонько сказала я.

— Эх, задержать бы его сейчас минут на десять, — прошепталАлексей Алексеевич.

— Зачем?

— Предупредить адвоката, чтобы вызвал полицию…

— Я могу попробовать…

— Нельзя! Ни в коем случае! А кто будет говорить садвокатом? Я по-французски практически не говорю!

— Но тогда я могу его отвлечь, — вызвалась Мотька.

— Чепуха! — поморщился Алексей Алексеевич. — Детский лепет.

Холщевников между тем прохаживался у подъезда взад и вперед,словно что-то обдумывая.

— У него уже крыша поехала, — заметила Мотька. — Если онсобирается убить адвоката, то зачем, спрашивается, мозолить тут всем глаза?

— Верно мыслишь, — одобрил ее Алексей Алексеевич. — Вот что,девочки, я сейчас его отвлеку, а вы проскочите в подъезд и поговорите садвокатом, объясните ему все, и пусть вызывает полицию. Когда вызовет, пустьподаст знак — поставит на окно какой-нибудь кувшин или вазу. Ася, ты сумеешьвсе сказать?

— Попробую!

— Ну, с богом! — выдохнул он и быстро пошел навстречуХолщевникову.

— Ой, Аська, как страшно!

— Не говори, у меня у самой ноги дрожат…

Между тем мы старались подобраться как можно ближе кподъезду, прячась за припаркованными у тротуара машинами. Вот АлексейАлексеевич подошел к Холщевникову и окликнул его. Тот, похоже, его еще незаметил. Он резко поднял голову и что-то сказал. Алексей Алексеевич, взяв егоза рукав, принялся довольно горячо ему что-то говорить, стараясь увести отподъезда, и в момент, когда ему это удалось, мы с Мотькой шмыгнули в дверь.

— Проскочили! — с торжеством шепнула Мотька.

Стрелка указывала на второй этаж. Там находилась приемнаяадвоката. На звонок нам открыла стройная женщина лет сорока, в элегантномкостюме и в очках. Она удивленно уставилась на нас. Секретарша, наверное.

— Здравствуйте, — начала я по-французски. — Нам необходимосрочно поговорить с доктором Мийо. У нас к нему дело. — От волнения голос уменя был совсем хриплый. — Это очень, очень срочно.

— От кого вы? — спросила женщина.

— От себя! Поверьте, мадам, это важно, это… жизненно важно.

— Что ж, проходите! Вы не француженки?

— Нет, но это не имеет значения. Мадам, каждая минута насчету, умоляю вас, позовите доктора Мийо!

Она улыбнулась.

— Доктор Мийо — это я!

— Вы адвокат Мийо?

— Да, я адвокат Мийо! В чем дело?

— О, мадам! Вы… у вас есть клиент по имени Борис?

— Борис? А что случилось?

— Мадам, он убит!

— Что? Когда? — побледнела она.

— Сегодня, совсем недавно. Его задушил господин Холщевников.

— Боже мой, но откуда вы это знаете и почему вы пришли комне?

— Мадам, я вам потом все объясню. Дело в том, что вам грозитопасность. Он знает, что досье у вас!

— Кто он?

— Холщевников! И он сейчас внизу! Он идет сюда! Мадам,вызовите полицию!

— Я ничего не понимаю!

— У вас окна выходят на улицу?

— Да, но…

Я подскочила к окну. Алексей Алексеевич и Холщевников всееще стояли вместе наискосок от подъезда.

— Мадам, посмотрите, вон он!

Она подскочила к окну.

— Который?

— В сером пиджаке.

— А второй кто?

— Этот человек с нами, он задерживает его, чтобы мы могливас предупредить!

Она пристально посмотрела на нас. Потом решилась.

— Хорошо!

Она куда-то позвонила и заговорила с такой пулеметнойскоростью, что я едва различала некоторые слова.

— Аська, не забудь про кувшин! — напомнила Матильда.