Брудершафт с терминатором - Татьяна Полякова

— Нет, — покачала она головой. — Я думала,может, хоть ты знаешь.

— Он мне ничего не сообщил, — усмехнулась я.

— Мне тоже. Ничего не поделаешь — такой характер.Может, дела какие, — вздохнула она.

«Дела, — мысленно передразнила я. — Какие у него могутбыть дела? Он взял мои деньги и бросил нас здесь… Впрочем, еще вопрос, что бы ясейчас делала, откажись он мне помочь».

Екатерина Ивановна беспокоилась за сына. Наверное, онапривыкла вот так ждать его. не зная, где он, когда вернется, каждую минуту готоваявыбежать на крыльцо… Я замечала, как она вдруг замирала, точно прислушиваясь кчему-то внутри себя, горестно вздыхала и шла дальше.

В такие минуты я искала глазами Сашку и благодарила бога,что она со мной, маленький человечек, который нуждается во мне и любит меня.«Пусть это будет подольше, пусть так будет всю жизнь», — думала я, хоть изнала, что так не бывает. Придет время, и кто-то станет для моей дочери важнееменя. А пока я хочу быть с ней каждую минуту, говорить с ней, видеть ее. Господи,какое это счастье!

Сашка уснула. Мы пили чай на кухне, то и дело поглядывая вокно, уже не скрывая своего беспокойства.

— Вроде бы машина, — прислушиваясь, заметилаЕкатерина Ивановна, приподнялась и распахнула окно.

Так и есть, со стороны дороги доносился шум мотора. Машинаприближалась, и вскоре стало ясно — это Алексей. Мы одновременно вздохнули и,суетливо пропуская друг друга, вышли на улицу. Джип замер возле крыльца, дверьраспахнулась и Алексей вывалился на землю. В первое мгновение я решила, что онпьян. Он с трудом приподнялся, опираясь на одну руку, я увидела его лицо ивскрикнула, а потом попятилась. Екатерина Ивановна бросилась к сыну и помоглаему встать. Ни о чем не спрашивая, она помогла ему добраться до кровати. Онлег, закрыл глаза и задышал ровнее.

Бровь его была рассечена, со лба на лицо стекала кровь, губы— разбиты, на скуле свежая ссадина… Но не это поразило меня. Разорваннаярубашка задралась по самую грудь, и я увидела рубцы на его теле. Стало ясно: нио какой банальной драке и речи быть не может, кто-то над ним здорово поработал.От души и явно не жалея времени.

В целом он напоминал отважного партизана после допроса вгестапо. Я стояла столбом, таращась на него, кажется, даже без мыслей, толькочувствуя тяжесть в желудке и борясь с подступившей тошнотой.

— Что ж это такое? — испуганно пробормоталаЕкатерина Ивановна.

— Все в порядке, мать, — не открывая глаз, сказалон. — Ребро сломано, а остальное ерунда. Ангелину позови.

— Она здесь.

— Ага… Поговорить мне с ней надо.

Екатерина Ивановна взглянула на меня, нахмурилась и поспешновышла. Я приблизилась к Алексею, он по-прежнему лежал с закрытыми глазами,тяжело дыша. Я подумала, может, он без сознания, коснулась его руки и на всякийслучай позвала:

— Алексей…

— Деньги в сумке, под кроватью. Забирай их и поезжай кмужу.

Я вцепилась рукой в кресло, чтобы удержаться на ногах.

— Они… они нашли тебя? — спросила тихо. — Тоесть я хотела сказать…

— Дружков встретил, старых… Теперь неделю будуотлеживаться, а дружки могут заглянуть, вдруг соскучатся. К чему вамвстречаться. Поняла? Бери ребенка, деньги и сматывайся.

— Это они, да? Те самые люди?

— Я же сказал, старые друзья. Кое-что не поделили. И ник чему им знать о тебе. Все. Башка гудит, спать хочу. Матери скажи, пусть небеспокоится, со мной порядок. Да, и никаких врачей.

Дня три поваляюсь и встану. — Он отвернулся и замолчал,а когда я наклонилась к нему, стало ясно, он находится без сознания.

Я перевела взгляд на кровоточащие рубцы, сглотнула и созлостью подумала: «Хороши друзья. Ему нужен врач, это ясно. Он потерял многокрови. Просто чудо, что он смог добраться до дома…» Я торопливо вышла стеррасы. В кухне Екатерина Ивановна наливала в таз воды, рядом на стуле лежаличистые полотенца.

— Надо вызвать «Скорую» из райцентра, — неувереннопредложила я.

— Ты что, не слышала, что он сказал? — зло глядяна меня, спросила женщина.

— Но… Екатерина Ивановна, ему нужен врач, обязательно.

— Конечно, — кивнула она с горькойусмешкой. — Да не сделать бы хуже. Полотенце бери и лекарства. — Она подхватилатаз с водой и пошла к сыну. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

Должно быть, на дорогу домой Алексей израсходовал все силы,потому что в себя он так и не пришел, только стонал время от времени. Когда мысмыли с него грязь и кровь, лучше выглядеть он не стал. Было ясно: рубцы черезтри дня не затянутся. Екатерина Ивановна обмотала его грудь полотенцем, стянувпотуже. Выхода своему горю она не давала, держала себя в руках, но я-то видела,чего ей это стоит. Рана на лбу Алексея выглядела хуже некуда, скорее всего унего было сотрясение мозга.

— Ему нужен врач, — упрямо повторила я.

Она сердито посмотрела на меня, но заговорила о другом:

— До утра побудешь у соседей. Страшно отпускать вас наночь глядя, мало ли что… — Выходит, наш разговор она слышала. — БериСашку, переночуете у Максимовых, это через три дома от нас. Пойдем огородами,чтоб никто не видел.

— Что вы им скажете?

— А им ничего говорить не надо, у них старший вродемоего Лешки…

— Екатерина Ивановна, — решилась я, — у насесть машина, мы можем уехать вместе…

— А если на посту остановят, как объяснишь? Да и нельзяего везти, ты же видела, на нем живого места нет. Если он тебя здесь прятал,значит, не хотел, чтоб кто-то знал. Не смотри так, не дура, поняла. Он ведьмог… — Она сбилась, закрыла глаза ладонью, потом тряхнула головой и закончила:

— А он сюда ехал. Не ко мне. Чего уж там, я всепонимаю, к тебе — предупредить хотел. Ну так вот, давай слушать, что он сказал.Алексей в этих делах больше понимает.

Я подхватила спящую Сашку на руки, накрыла одеялом и вследза Екатериной Ивановной вышла из дома. Соседи встретили нас приветливо, точноне видели ничего особенного в появлении ночных гостей. Нам с Сашкой постелили вчулане.