Брудершафт с терминатором - Татьяна Полякова

— И не жди, что я возьмусь тебе объяснять. Меня твоидела не касаются, повторяю еще раз на тот случай, если ты не услышала в первый.

Я достала из сумки конверт и протянула ему.

— Это еще что? — спросил он недовольно.

— Деньги. Все, что у меня есть. Пожалуйста, возьми их.И помоги мне. У меня нет родственников, и даже если бы были… После того, чтопроизошло сегодня, я не рискну обратиться ни к ним, ни к друзьям. Я не знаю,что мне делать, я понятия не имею, как вести себя в подобной ситуации. Я боюсь звонитьмужу, — сказала я, и голос мой сорвался. — Помоги нам, пожалуйста…Если у меня отберут ребенка… — Я закусила губу и отвернулась к окну. Он шуршалбумагой, наверное, вынул деньги. Все это время я терпеливо ждала.

— Ладно, — сказал он со вздохом. — Но естьусловия. Первое — я говорю, а ты внимательно слушаешь и без самодеятельности,иначе я ни за что не отвечаю. Второе — никаких дурацких вопросов типа «почему»и «кто». Если ума не хватит помалкивать, можешь сразу проваливать. Ясненько?

— Да, — кивнула я. В настоящий момент я быласогласна на все, лишь бы знать, что мой ребенок в безопасности.

— Хорошо, — сказал он без особой радости. —Значит, наше соглашение вновь вступает в силу. Саша, — позвал он, —давай в машину.

— Куда мы поедем? — спросила я, запнулась ииспуганно добавила:

— Это-то я узнать могу?

— Можешь. Отвезу вас к своей матери. Поживете у неенедельку, а там посмотрим, как карта ляжет.

— У тебя есть мать? — брякнула я. Было как-тостранно представить его ребенком, обычным мальчишкой на велосипеде или гоняющимв футбол. Мне стало стыдно за эти мысли и за свой вопрос. Наблюдая за тем, какя наливаюсь краской, он с усмешкой ответил:

— Нет, я инкубаторский.

— Извини, я не правильно выразилась, — промямлилая. — Я имела в виду…

— Меня совершенно не волнует, что ты там имела… — Егоухмылка стала откровенно издевательской. Он устроил Сашку на сиденье, а сампересел за руль. — Ну что, поехали? — сказал он насмешливо.

— Где живет твоя мама?

— В ста пятидесяти километрах отсюда. В деревне. Тамискать вас вряд ли кому придет в голову.

— Как ты ей объяснишь?

— А что тут объяснять? — удивился он. — Сынприехал в гости.

Я не нашлась что ответить, и всю дорогу мы ехали молча,время от времени перебрасываясь незначительными фразами, но в основном говорилаСашка.

Деревня выглядела весьма живописно. На пригорке березоваяроща со свежей листвой, ярко-зеленой на солнце, песчаная дорога, впередицерковная колокольня.

— Ты здесь родился? — рискнула спросить я.

— Нет. Матери дом от бабки достался, вот она и живетздесь с апреля по октябрь. Огурцы выращивает, — вполне миролюбиво ответилон.

— Ты часто ее навещаешь?

— Тебе-то что до этого? — удивился он.

— Просто спросила.

— Ну так больше не спрашивай.

— Дядя Алеша, — вдруг подала голос Сашка, —ты зачем маме грубишь? Мама с тобой хорошо разговаривает, а ты вредничаешь. Мойпапа с мамой так никогда не разговаривает.

— Так то папа, — вроде бы слегка растерявшись,ответил он. — Мы ж просто шутим. Мама не обижается, правда? —обратился он ко мне, но я оставила его вопрос без ответа.

Между тем мы подъехали к добротному дому из красногокирпича, с большой верандой. В палисаднике зацветали тюльпаны, черный кот сиделна завалинке и лениво щурился на солнце. Через минуту в окне мелькнуло лицоженщины, а потом она вышла на крыльцо. Высокая, статная, с простым и строгимлицом. Стало ясно, чертами лица Алексей пошел в мать. Только глаза у нее былидругие — большие, карие, с выражением тихой печали, хотя сейчас она, широкоулыбаясь, спешила навстречу сыну.

Он вышел, хлопнул дверью и пошел к ней.

— Привет, мамуля, — сказал Алексей, обнимая ее.Для женщины она была довольно высокой, но ему доставала до плеча. Она уткнуласьв его плечо и постояла так с полминуты, потом отстранилась и сказала, смахнувслезы и весело смеясь:

— Слава богу, сынок…

— Я не один, мама, — сказал он, но она уже успелазаметить и теперь смотрела на нас с настороженным любопытством. Я вышла измашины, помогла выйти Сашке и нерешительно сказала:

— Здравствуйте.

— Это Ангелина, — кивнул небрежно Алексей. —А это Саша. Саша, это моя мама, зовут ее Екатерина Ивановна.

— Можно баба Катя, — сказала женщина, улыбнулась,наклоняясь к Сашке, и лицо вдруг сразу преобразилось, стало почтикрасивым. — Идемте в дом, — позвала она, взяв Сашку за руку.

— Вы идите, а я тут с сумками разберусь. — Алексейстал вынимать сумки из машины (продукты и необходимые нам с Сашкой вещи мыкупили по дороге), а я вслед за Екатериной Ивановной и Сашкой вошла в дом.

— Хоромы, конечно, не царские, — говорилаЕкатерина Ивановна, — но устрою вас с удобствами.

— Мама, смотри — котята, — ахнула Сашка. И в самомделе, из передней появились два котенка.

— Этого добра здесь сколько угодно, — улыбнуласьЕкатерина Ивановна. — Мы с тобой к соседям сходим, у них щенки, поди, штукшесть, а может, более, и коза с козлятами. Маленькие, смешные, по лужайкескачут.

— А кормить их можно?

— Отчего ж нельзя, покормим.

Я чувствовала некоторую неловкость, даже обрадовалась, когдапоявился Алексей. Екатерина Ивановна стала торопливо собирать на стол. Когдавсе было готово, она выставила бутылку водки, три стопки. Алексей налил, иЕкатерина Ивановна сказала:

— Давайте со свиданьицем и за знакомство. Водку питьмне не хотелось, но отказаться я не посмела. Вставать из-за стола неторопились.

Алексей допивал бутылку в одиночестве, а мы перешли на чай.

— Как твои дела? — спросила Екатерина Ивановна,глядя на сына, вопрос прозвучал не то чтобы робко, скорее неуверенно.

— Нормально, — кивнул он.

— На работу устроился?

— Ага. Сейчас в отпуске.

— Кем устроился-то?