Русалка и миссис Хэнкок - Имоджен Гермес Гауэр

– Надеюсь, мне никогда не придется зарабатывать на жизнь ремеслом юриста. Просто джентльмену нужна профессия, которая позволит сохранить остроту ума, ну и, не исключено, поможет пройти в парламент.

«Ага, значит, Белла ошибается, – думает Анжелика. – Конечно же, у него есть средства. Благодарение небесам, ведь он такой красавец!»

Она обворожительно улыбается, а Рокингем продолжает:

– Разумеется, можно путешествовать, но это довольно скоро надоедает: бесконечная череда пейзажей и достопримечательностей. Я был страшно рад покинуть наконец Неаполь, скажу я вам. Толпы праздных зевак, любителей развлечений, жалких дилетантов, ни один из которых не в состоянии по-настоящему оценить этот прекрасный город.

– О, конечно… конечно.

Они одновременно кивают и сдвигают головы ближе, еще ближе, еще… и, очарованные друг другом, забывают о своих друзьях и прежних возлюбленных, обо всех своих горестях и тревогах, когда мир для них обоих сужается до малого пространства, где у него есть только она, а у нее – только он.

– Миссис Нил! – кричат вокруг. – Анжелика, ваша очередь!

Анжелика не слышит, и, только когда кто-то разжимает ей пальцы и вкладывает в ладонь кубик, она переводит внимание со своего чернокудрого собеседника на остальных.

– Что, снова я?

– Да! Бросайте! Бросайте кость!

– Хорошо, хорошо. – Анжелика неохотно отворачивается от Рокингема, всем своим видом словно говоря: «На самом деле я уже твоя» – но вместе с тем радуясь возможности показать азартную сторону своей натуры. Сжав губы и закрыв глаза, она трясет кость в сложенных ладонях и бросает на стол.

Кубик подпрыгивает раз, другой, третий…

И останавливается на самом краю стола, лишь чудом не упав с него на пол: на верхней грани кубика чернеет единственная точка. Компания испускает дружный вопль. Парики на мужчинах сидят криво, если вообще не сняты. До чего же странно видеть, как эти родовитые джентльмены вдруг превратились в сущих мальчишек: такие забавные стриженые головы, так и хочется погладить… эта пушистая, как щенячье брюшко, а вот эта что гнездо, свитое из рыжеватых кучеряшек…

– Пейте! – орут все хором. – Пейте!

– Ах нет, – возражает Анжелика. – С меня уже довольно. – Она пребывает в состоянии приятного опьянения и не желает затуманивать рассудок дальше, но товарищи по игре беспощадны.

– Правила есть правила! Пейте!

– А что за игра-то? – Анжелика умоляюще взглядывает на Рокингема.

– Хайджинкс! – весело вопят игроки. – И меньше выкинуть невозможно! Пейте! Пейте!

– Я не могу, – жалобно хнычет она. – Не заставляйте меня!

Рокингем, даром что не офицер вовсе, остается воплощением галантности. Он смело кладет ладонь Анжелике на локоть и произносит:

– Если дама не желает пить, принуждать ее не следует.

Его товарищи разражаются неодобрительными возгласами, а Анжелика обмахивается веером, ибо к щекам внезапно приливает жар. Рокингем убирает ладонь с ее руки.

– Однако правила есть правила, – продолжает он. – И все мы единодушно считаем, что тот, кто отказывается пить, должен заплатить штраф.

– Штраф! – ахает Анжелика и хлопает его веером по плечу, испытывая головокружение от своей дерзости. – Ну и каверзу вы мне подстроили!

– Какой штраф назначим, ребята? Дамы?

Элинора Бьюли и Полли Кэмпбелл быстро перешептываются и радостно взвизгивают.

– Я знаю! – говорит Элинора. – Она должна изобразить русалку.

– Прощу прощения?

– Если мы смогли, так и вы сможете, – говорит Полли; кончики пальцев у нее все еще зеленые от краски. – Вы должны выйти наружу…

– …В сад, – вставляет Элинора.

– …К фонтану…

– …И проплыть вокруг него три раза.

– Голая, – с удовлетворением завершает Полли.

– Совсем голая.

– Я не стану этого делать, – говорит Анжелика. – Да и не смогу просто. В фонтане глубина всего два фута, если не меньше.

– Русалку! – хором кричат девушки. – Ру-сал-ку! Ру-сал-ку!

– Да ведь октябрь на дворе, – протестует Анжелика, но они уже вскакивают из-за стола, и она устремляется к дверям вместе с ними, теперь заливаясь смехом. – Вот же глупые девчонки! Нижнюю сорочку я оставлю.

– Русалки не носят сорочек! – возражает Полли, и они вылетают в темный сад.

Мужчины замешкиваются в доме, громко требуя подать фонари, и только Рокингем выбегает вместе с ними тремя, не в силах отпустить Анжелику ни на шаг от себя.

– Ну я все-таки не русалка, – говорит она. – В воду я войду, ладно, но раздеваться догола не стану.

В других обстоятельствах она подобных сомнений не испытывала бы. Ей нравится представать обнаженной перед восхищенными взорами: она не раз танцевала на столах и каталась по усыпанным лепестками постелям в одних только подвязках, но теперь колеблется. Ей и хочется, и не хочется раздеться перед этим мужчиной. Возможность мельком показать свое нагое тело, пока он не может до него дотронуться и обнаружить свое вожделение, кажется чрезвычайно соблазнительной, но Анжелика рассчитывала продлить его сладко-томительное неведение. Сегодня она бы флиртовала с ним еще не один час, а потом завлекла в какой-нибудь темный уголок, и они бы долго целовались, дрожа от страсти. В теплой темноте спальни он бы сначала ласкал ее через тонкую сорочку, а потом раздел донага или не раздел – в зависимости от желания. Они бы познавали друг друга медленно, постепенно. Если она сейчас обнажится перед ним, они потеряют половину удовольствия, еще даже не начав.

– Нет, раздеваться догола я отказываюсь, – объявляет Анжелика.

Рокингем вручает ей бутылку бренди.

– Давайте, давайте. Я закрою глаза.

Из дома появляются мужчины с фонарями, желтый свет которых зыбко растекается по маленькому саду. В тишине безоблачной ночи голоса звучат особенно четко и отражаются звонким эхом от высоких стен. Воздух свеж и прохладен, но не настолько, чтобы нельзя было совершить требуемый подвиг.

Анжелика снимает туфельки, потом чулки. Каменные плиты под босыми ногами холодные, но в них все еще ощущается остаточное солнечное тепло.

– Не так уж и страшно, – говорит Анжелика. – Ну-ка, девочки, помогите мне.

Полли с Элинорой суетятся вокруг нее, вынимая булавки из корсажа, стаскивая верхние и нижние юбки, по которым обе они беззаботно топчутся, пока развязывают ленты на турнюре, обхватывающем бедра. Наконец Элинора торжествующе поднимает его над головой, эдакий атласный пудинг, и все покатываются со смеху.

– Смотрите не потеряйте, – строго говорит Анжелика, когда мужчины, восхищенные и ошеломленные, начинают перекидывать турнюр между собой. – И не повредите. Он изготовлен точно по моим меркам, и второго такого нет. Я сказала, второго такого нет, так что поосторожнее с ним. И это вам не головной убор.