Квадратное время - Павел Дмитриев

– И ведь сейчас лишь двадцать восьмой! – не смог сдержаться я. Продолжил, впрочем, уже про себя: «Что же тут будет твориться в тридцать седьмом»?!

Между тем the show must go on – очередной чекисткий воронок подкинул к составу новую, судя по всему финишную порцию зэка. Но что это были за люди! Уголовники, или как их тут принято называть «шпана», то есть те самые, кем охранники пугали интеллигентов библиотечной камеры. В центре немногочисленной, но плотно сбитой стайки двое парней подпирали, а скорее тащили главаря. Явно серьезно больной, он все же пытался держать фасон, покровительственно посматривая на торчащие из-за решеток лица… Пока не натолкнулся взглядом на меня. Несколько мгновений, и вдруг маска отрешенного спокойствия сползла с его лица без следа, а рот открылся в крике-стоне:

– Коршунов! Лексей!?

Ответить я попросту не успел. Но это и не потребовалось, видимо, выражение моей физиономии сказало все быстрее и надежнее. Лидер «неформальной группировки» что-то прошептал подручному и без сил обвис в его руках. Последовали какие-то команды-жесты, поднялась внезапная сутолока, потом драка. Я и не думал, что с местными конвоирами можно поступать столь бесцеремонно, ждал стрельбы и штыковых ударов, но дело обошлось пинками и смачными ударами прикладов по чему попало. Главное же, результат: не подающего признаков жизни пахана с ближниками от греха подальше впихнули в именно наш вагон!

Только тут до меня дошла причина устроенного перфоманса. Украденный паспорт, без вариантов! Мой паспорт гражданина РФ! Неожиданная, прямо сказать, память на лица у товарища уголовника. Хотя, если подумать, вот попал ему в руки странный документ, да еще с деньгами, кредитками и мелочевкой типа студика, и что должен думать предводитель шпаны районного значения? Списать все на фальшивку? Это ламинированную страницу с голографиями двухглавых орлов? Цветную, напечатанную на принтере фотографию? Лазерную, не деформирующую бумагу микроперфорацию номера? А еще водяные знаки, цветопеременную краску, шикарную полиграфию с эффектом муара, металлизированную полоску пластика в купюрах? Ну уж нет! На подобную глупость даже отмороженные чекисты со Шпалерки не решились бы, и без проверки в ультрафиолете понятно:[117] нет таких технологий ни в СССР, ни у капиталистов.

Достигла ли мысль хроноаборигенов степени абстракции, допускающей путешествие во времени? Этот вопрос я успел хорошо изучить в «библиотечной» камере, поэтому ответ прост и однозначен: да! Кроме древнего, но не забытого «Янки при дворе короля Артура» и намеков Берроуза в «Марсианском цикле», есть вполне автохтонные авторы некоего «Бесцеремонного романа»,[118] в котором главный герой, техник Верх-Исетского завода славного города Екатеринбурга, бежит от разрухи гражданской войны с советами мирового масштаба к Наполеону. Да не просто так, а с прогнозом и советами по битве при Ватерлоо. После спасения империи – собирается развивать мартены, выпускать швейные машинки и прочие браунинги.

Таким образом, за отгадкой дат из 21-го века далеко ходить не надо, идея доступна даже для сомнительного культурно-образовательного уровня главаря банды. Дальше просто – стоит ему хоть на минуту поверить в пришельца, как немедленно приходит мысль об очевидном приказе: «Всем, всем, всем! Из-под земли достать такого-сякого, приметы и фото прилагаются!». Чтобы потом, не торопясь, в душевной, располагающей к откровенности обстановке вытрясти из тушки все знания о будущем. Уж очень полезно в СССР наперед знать извивы линии партии. Так что готов ставить термобелье против старых кальсон, искали меня блатные с огоньком, не иначе весь свой околоток с ног на уши поставили.

Мои размышления прервал подозрительно-приценивающийся вид Михаила Федоровича. Не заставил себя ждать и закономерный вопрос:

– Давно знакомы?

– Заочно, можно сказать, обстоятельства свели, – в попытках сползти с темы я не придумал ничего лучше, как ляпнуть правду. – По всему выходит, кто-то из его шайки у меня документ из кармана вытащила важный, с фотографией и приметами. Факт страшно досадный, можно сказать, из-за отсутствия этой бумаги я в тюрьму и влетел.

– Вот как, – задумчиво покусал губу собеседник.

Оно и понятно, сложно вообразить бумагу, из-за которой какой-никакой, но авторитет станет как институтка в обморок падать. Так что мне поневоле пришлось продолжать, только нормальный контакт с опытным человеком наладился, терять его жалко – социопаты в концлагере почему-то долго не живут.

– Уж очень серьезный это документ, можно сказать, государственного значения. Но специфический и опасный. Э-э-э… Объяснить сложно, главное, использовать его для своей пользы без меня никак не выйдет. Продать невозможно, а голову потерять – легче простого.

– Однако, история, – голос Михаила Федоровича ощутимо потеплел.

Не думаю, что его полностью удовлетворили мои объяснения, но нажимать он не стал, а вместо этого обратился к существенно более важному на данный момент участнику истории, кивнув в сторону суетящихся урок:

– Ведь он, похоже, взаправду при смерти.

Грешным делом я был уверен, что лидер шайки просто симулировал внезапную потерю жизненной энергии. Но все серьезно – чуть понервничал и выключился из реальности. Не думаю, что из-за тонкой душевной организации, скорее уж больно истончилась ниточка здоровья и воли, на которых висел подточенный криминалом организм.

Между тем, толкотня и крики в вагоне практически прекратились, установилось какое-никакое, но равновесие. Интересно, что скудная шпанская ватажка не пыталась отвоевать себе жизненное пространство на нарах обосновались кружком отчуждения вокруг печки. Возможно, в уверенности достичь своего в любой момент при нужде, или же опасаясь отпора, все ж пяток не самых крупных и здоровых парней не та сила, чтоб переть буром против всего «обчества». Так или иначе, но эти смахивающие на мутантов полуобнаженные ребята оказались единственными, кто занялся реально полезным на текущий момент делом – и сноровисто принялись добывать огонь из сваленных у стены заледенелых сучьев.

Бросилось в глаза и другое – неожиданное, но совершенно четкое разделение каторжан по классам. Никогда бы не подумал, что большинство – крестьяне. Раньше незаметно, как под шапкой-невидимкой, они просачивались мимо моего взгляда в толпе заключенных. Одеты во что попало, явно как захватил арест. Прямо с поля, из-за плуга или что там еще у них есть в качестве основного средства производства, их стаскивали в уездную избушку-тюрьму. Врагу не пожелаешь – спать по очереди, гадить в бадью, пытаться выжить на ополовиненную надзирателями краюху. Искать в правду на местах себе дороже, гражданин начальник настоящий «царь и бог», без малейшего налета цивилизационного гламура. Поддержки с воли нет – безграмотным, оставшимся без кормильца женам и детям самим бы не сдохнуть, где уж тут выручать «тятьку» из судебно-правовой пучины.