Алексей Козлов. Преданный разведчик - Александр Юльевич Бондаренко

общества отгораживают себя не только от представителей иностранных государств, но и от передовых технологий и многого тому подобного. А потому то, что говорил симпатичный, словоохотливый немец, явилось для тайванцев откровением. Видя, что этот специалист не делает тайны из своих знаний, его островные коллеги робко спросили: «А не могли бы вы нас посетить на Тайване?»

Нет сомнения, что ему хотелось закричать: «Да!!!», но понятно, что делать этого было категорически нельзя. Отто Шмидт стал объяснять, что он так занят, что ему нужно возвращаться в Европу, чтобы делать то-то и то-то, встречаться с… – каждое его утверждение заставляло тайванцев смотреть на него со всё более возрастающим уважением, – но в конце концов, он позволил себя уговорить. Мол, ладно, Тайвань тут рядом, и тысячи километров нет, можно и заглянуть по дороге, чтобы потом не мотаться. Всё-таки между Римом и Тайбэем десять тысяч километров, без малого.

В итоге тайванцы поспешили решить все вопросы с оформлением для Отто Шмидта разрешения на приезд в страну. Не он просил – его пригласили и ему сделали тайваньскую въездную визу… Так и хочется добавить слово «заветную», потому как её получение было задачей очень непростой.

А дальше опять – как бы «запрограммированное» везение. В аэропорту Гонконга, при оформлении багажа, к нему вдруг обратился некий канадский бизнесмен, как оказалось – специалист полиграфической промышленности. С собой он вёз какие-то свои инструменты, и с чемоданами его был явный перевес. Вот он и обратился к стоявшему неподалёку немцу, чтобы тот взял часть его груза на себя – чтобы, разумеется, на платить за багаж лишнего. Так как те времена были гораздо спокойнее нынешних, то ещё мало кто мог подумать, что в чемодане, который ты любезно согласился провезти через границу и таможню, могут находиться наркотики или бомба. Так что Отто Шмидт охотно согласился помочь. К тому же канадец сразу же открыл свой чемодан и показал, что ничего криминального в нём нет.

Но почему мы говорим про «запрограммированное» везение? Да потому, что он внешне казался именно таким человеком, к которому прежде всего обратятся за помощью. Есть же люди, к которым просто так не подойдёшь, сразу чувствуя, что это будет бесполезно, что, как говорится, себе дороже – они словно бы стеной отгорожены от окружающих и смотря на них свысока. «Дубравин» же, наоборот, – само добродушие, сама любезность. Такого человека замечаешь сразу, и именно к нему подойдешь с вопросом, с просьбой о какой-то незначительной услуге. А ведь в обыденной-то жизни Алексей Михайлович был совсем не такой, мы уже не раз об этом слышали от достаточно близких к нему людей…

И опять, как мы говорили, «на ловца и зверь бежит». Канадец, которому помог Отто Шмидт, оказался его соседом в самолёте – так удобно их зарегистрировали, и за то время, что они летели, попутчик рассказал, что едет на Тайвань аж по приглашению правящей партии, того самого Гоминьдана, ремонтировать полиграфическое оборудование, поставленное туда из Европы для печатания пропагандистской литературы…

Когда же самолёт приземлился и пассажиры прошли в зал ожидания, то по тамошней трансляции прозвучало объявление, что господина Отто Шмидта ожидает… была произнесена фамилия весьма уважаемого здесь человека, того самого филателиста, которому «Дубравин» писал ещё из Рима. И тут уже канадец посмотрел на него с большим уважением, понимая, что его случайный попутчик оказался весьма серьёзной фигурой – и аккуратно предложил продолжить знакомство… Прекрасно помня слова Антуана де Сент-Экзюпери про «роскошь человеческого общения», Отто Шмидт на это с радостью согласился…

И дальше всё сложилось, как говорится, один к одному. Оказалось – об этом заговорили только здесь, на острове, – что пригласившие его специалисты химчистки занимаются чисткой предметов военного обмундирования, и так как обсуждались глобальные вопросы организации дела, то они познакомили своего гостя с военным руководством Тайваня. Канадский полиграфист также блеснул своими возможностями – Отто Шмидт встретился с представителями Гоминьдана. Ну а местные власти, соответственно, в грязь лицом не ударили и от уважаемого гостя почти ничего не скрывали: в частности, ему была устроена экскурсия по военным объектам, в том числе он выезжал и на острова, где проходила первая линия обороны Тайваня против континентального Китая…

Отметим ещё раз: «Дубравин» никого ни о чём не просил, не выспрашивал, так что поездки его ни у кого не могли вызвать никакого подозрения. Тайваньцы сами, весьма охотно, открывали ему свои самые заветные секреты.

С полученным заданием он справился успешно. Сергей Сергеевич считает: «Алексей Михайлович был изобретательным очень человеком. Он считал, что ему везло, но, с другой стороны, если ты не пытаешься найти выход из сложной ситуации – ты не поймёшь, что тебе повезло, потому что у тебя ничего не получилось. В общем, везёт тому, кто счастье ищет – а то ведь можно и мимо пройти…»

И опять – из рассказа Козлова: «После Тайваня я вернулся в Европу и оттуда уже вылетел в ЮАР…»

«Дорога в тысячу ли» продолжалась, однако Алексей Михайлович никак не мог предполагать, что на этом непростом пути его в скором времени ждёт долгая остановка…

Впрочем, и мы сейчас прервём на некоторое время свой рассказ про нелегала «Дубравина» и обратимся к другим предметам, которые нашему читателю, может быть, в данном случае не столько интересно, сколько необходимо узнать.

Глава 10

«Не ходите, дети, в Африку…»

Ну кто из нас в добрые старые времена не слыхал этого весьма серьёзного предупреждения: «Не ходите, дети, в Африку гулять!»? Притом ведь реальную опасность в этой самой Африке представляли не акулы, гориллы и большие злые крокодилы и даже не разбойник и злодей, звавшийся Бармалеем, но режим апартеида. Слово это, кстати, пришло к нам из языка африкаанс, на котором говорят буры, потомки голландских колонистов, некогда перебравшихся из Европы на юг Африканского материка. Если дословно, то оно означает «раздельное проживание», реально же, как толкует его Советский энциклопедический словарь, это «наиболее крайняя форма расовой дискриминации, проводимая расистским правительством ЮАР в отношении коренного населения».

И ведь проводили эту политику, признанную на международном уровне преступлением против человечества, те самые буры, отважными и самоотверженными предками которых мы восхищались в детстве, читая роман о приключения капитана Жана Грандье[163]. А на заре прошедшего века «справедливая борьба» буров против «английских колонизаторов» вообще вызывала сочувствие всей России, и наши бабушки-прабабушки роняли слезу под слова известнейшей тогда песни «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне!».

Ладно, не будем копаться в истории и обращаться к событиям Англо-бурской войны 1899–1902 годов, открывшей, кстати, для армий мира обмундирование цвета «хаки». Это всё не наши темы, а потому – всего несколько слов о предыстории создания той самой Южно-Африканской Республики, куда направился из Европы «Дубравин», после чего мы обратимся к событиям, более близким ко времени, о котором мы ведём повествование.

По завершении Англо-бурской войны и последовавших затем четырёхлетних переговоров 31 мая 1910 года был образован Южно-Африканский Союз, который стал доминионом Британской империи; через полвека, в 1961 году, Союз этот стал независимой Южно-Африканской Республикой. Союз Советский изначально пытался подружиться с Союзом Южно-Африканским: так, в 1925 году в Москве было создано Советско-южноафриканское смешанное торговое общество, которое намеревалось осваивать месторождения полезных ископаемых в Сибири, но что-то там не срослось. Зато в 1942 году в Претории было открыто генеральное консульство СССР.

…Когда-то давно нам довелось встречаться с генерал-майором В.А. Дождалёвым[164], участником Великой Отечественной войны. В войну он был сержантом, командиром противотанкового орудия; потом, служа во внешней разведке, работал с таким легендарным нелегалом, как «Бен» – Конон Молодый, и ещё, скажем так, с некоторыми…

Василий Алексеевич рассказывал:

«– Летом 1951 года я отправился в командировку в Англию. Однако в этой интересной стране мне тогда довелось поработать немного. Я только-только начал вживаться в обстановку, как пришлось выехать на работу в ЮАР, где я исполнял обязанности генерального консула…

– А какие там были интересы у нашей разведки?

– Больших интересов не было, и по самой ЮАР разведки мы не вели. Так ведь и западники юаровцев не ахти как воспринимали – только как союзников в решении каких-то своих проблем. Это были 1952–1956 годы, “холодная война”. В те годы муссировался вопрос о расширении сферы НАТО и на Южную Атлантику – ЮАР, конечно, экономически, технически и территориально была бы форпостом… Естественно, эти вопросы всячески зондировались: мы отслеживали политику США, Англии, других западных стран в этом направлении.