Последний взгляд - Росс МакДональд

Лэкленда я застал в кабинете. Электрические часы над его головой показывали ровно восемь. На какой-то миг у меня появилось неприятное ощущение: я решил, что Лэкленд наделен магической силой, благодаря которой он вызывает меня к себе ровно в восемь.

- Спасибо, что заскочили, - сказал он. - Садитесь. А то я уже стал подумывать, куда же вы подевались.

- Ездил в Сан-Диего по следу.

- И клиентов брали с собой?

- Их сын попал в беду. Они поехали в Сан-Диего ухаживать за ним.

- Понятно. - Он помолчал, кусая губы, словно в наказание - зачем задают вопросы. - А что с ним случилось, или это тоже семейная тайна?

- Отравился снотворным. И ушиб голову.

- Попытка самоубийства?

- Возможно.

Лэкленд так резко наклонился ко мне, что мы чуть не стукнулись лбами.

- После того как укокошил миссис Траск?

Вопрос застал меня врасплох, и я ответил уклончиво:

- В убийстве Джин Траск подозревают прежде всего Рэнди Шеперда.

- Знаю, - сказал Лэкленд, давая мне понять, что я не открыл ему ничего нового. - Мы получили на Шеперда материал из Сан-Диего.

- Там упоминается, что Шеперд с давних пор знал Элдона Свейна?

Лэкленд закусил верхнюю губу.

- Вы уверены в этом?

- Да, я говорил вчера с Шепердом еще до того, как его заподозрили в убийстве. Он сказал мне, что Свейн удрал, прихватив с собой его дочь Риту и полмиллиона долларов. По-видимому, Шеперд всю жизнь потратил на то, чтобы урвать хоть часть этих денег. Кстати, я почти уверен, что именно Шеперд уговорил миссис Траск нанять Сиднея Хэрроу и приехать сюда, в Пойнт. Он решил загребать жар чужими руками - выяснить все через них, не подвергая себя риску.

- Выходит, у Шеперда все же были причины убить Свейна, - сказал Лэкленд вдруг упавшим голосом, словно вся его энергия ушла на это пятнадцатилетнее расследование, - были причины сжечь Свейну руки и уничтожить отпечатки пальцев. Где же вы с ним виделись?

- На мексиканской границе около Империал-Бич. Но сейчас вы его вряд ли там застанете.

- Вот именно. Кстати говоря, Шеперда видели в Хемете вчера вечером. Он ехал на север в украденном «меркурии» последнего выпуска - черном с откидным верхом - и останавливался у бензоколонки.

- Надо проверить Пасадену. Шеперд родом оттуда, и Элдон Свейн тоже.

Я выложил Лэкленду все, что узнал о пасаденских делах, о Свейне и миссис Свейн, об их убитой дочери и о том, как Свейн разорил роулинсоновский банк.

- Теперь, когда вам известны эти факты, - заключил я, - вы не можете винить во всем Ника Чалмерса. Когда Элдон Свейн похитил деньги, его еще на свете не было. А все вертится вокруг этих денег.

Лэкленд с минуту сидел молча. Неподвижное лицо его походило на растрескавшуюся землю.

- Не думайте, что эта история известна вам одному, - сказал он. - Роулинсон, владелец банка, в двадцатые - тридцатые годы всегда отдыхал здесь. Я еще и не то могу вам рассказать.

- Сделайте одолжение.

- Не хотелось бы вас разочаровывать, Арчер, но как бы далеко мы ни забирались, от Ника Чалмерса нам не уйти. У Роулинсона была возлюбленная в нашем городе. С тех пор как она овдовела, они всегда отдыхали вместе. Знаете, кто была его возлюбленная?

- Бабка Ника, - сказал я, - вдова судьи Чалмерса.

Лэкленд не мог скрыть своего разочарования. Взяв напечатанную на машинке страничку из папки «входящие», он внимательно ее перечитал и, скомкав, швырнул в мусорную корзину в углу. Бумага упала на пол, я подобрал ее и бросил в корзину.

- Как вы все это узнали? - спросил он меня наконец.

- Я вам уже говорил: порасспросил кое-кого в Пасадене. И тем не менее не понимаю, какое отношение ко всей этой истории имеет Ник. Он ведь не в ответе за бабку.

Лэкленд впервые не смог возразить. Но когда я покинул полицейский участок, меня вдруг осенило: скорее всего, истина в обратном - не Ник в ответе за бабку, а она за него. Старинные связи между Роулинсонами и Чалмерсами не случайны.

По дороге в центр я миновал здание суда. На бетонном барельефе над входом старуха Фемида с повязкой на глазах возилась с весами. Пора бы тебе завести поводыря, мысленно посоветовал я ей. У меня неожиданно поднялось настроение, а это не сулило ничего хорошего.

Съев на завтрак бифштекс с яйцом, я заглянул в парикмахерскую - побриться. Время близилось к десяти, Тратвелл наверняка уже был в конторе.

Однако его там не оказалось. Секретарша сообщила, что он ушел минуту назад и не сказал, когда вернется. На этот раз секретарша красовалась в черном парике, а мой ошарашенный взгляд она приняла за комплимент.

- Люблю менять обличья. Мое прежнее мне так надоело.

- Мне тоже, - я скорчил гримасу. - Мистер Тратвелл поехал домой?

- Не знаю. Ему пару раз звонили по междугороднему, потом он сорвался с места и уехал. Если так будет продолжаться, он всех клиентов растеряет, - девица завлекательно улыбнулась, словно ждала, что я предложу ей новую вакансию. - Как вам кажется, к моему цвету лица идут черные волосы? Ведь я натуральная шатенка. Но мне нравится экспериментировать.

- Вы просто прелестны.

- Мне и самой так казалось, - сказала она, захлебываясь от самодовольства.

- Откуда были междугородние звонки?

- Один из Сан-Диего - звонила миссис Чалмерс. А еще кто звонил, не знаю: она не назвалась. Голос вроде бы старый.

- Откуда звонили?

- Она не сказала. Звонили по прямому проводу.

Я попросил ее соединить меня с Тратвеллом. Адвокат был дома, но не мог или не хотел подойти к телефону. Я поговорил с Бетти.

- С вашим отцом ничего не случилось?

- По-моему, нет. Надеюсь, что нет. - Голос Бетти звучал озабоченно и подавленно.

- А с вами?

- Тоже ничего, - сказала она без особой уверенности.

- Если я приеду, он не будет против?

- Не знаю. Только поторопитесь. Он собирается уехать из города.

- Куда?

- Не знаю, - сказала она мрачно. - Но если вы даже с ним и разминетесь, мистер Арчер, мне все равно хотелось бы с вами поговорить.

Подъехав, я увидел перед домом тратвелловский «кадиллак». Дверь открыла Бетти. Глаза у нее были тусклые и безразличные. Даже золотые волосы казались поблекшими.

- Видели Ника? - спросила она.

- Видел. Доктор им доволен.

- А сам Ник что говорит?

- Он не мог говорить.

- Со мной бы он поговорил. Мне так хотелось поехать в Сан-Диего, - она судорожно прижала кулачки к груди, - но папа не пустил меня.