Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала ХХ века - Кирилл Соловьев

В Париже на собрании эсеров многие рыдали (от радости, конечно). В этот день В. А. Маклаков возвращался домой из Клина. В купе вагона он встретил князя Е. Н. Трубецкого, сообщил ему новость. Все в вагоне ответили радостными восклицаниями. У Трубецкого просияли глаза, он поднял руку для крестного знамения, но вовремя опомнился и сказал: «Царство Небесное».

Первые шаги князя П. Д. Святополк-Мирского о многом говорили. После 20-летнего заключения была освобождена из Шлиссельбургской крепости В. Н. Фигнер. Из ссылки были возвращены Н. Ф. Анненский, В. А. Мякотин, А. В. Пешехонов, Г. А. Фальборк, В. И. Чарнолусский и другие. Получил возможность вернуться в Россию Н. А. Рубакин. Были восстановлены в правах князь П. Д. Долгоруков, П. Н. Милюков, И. И. Петрункевич, Ф. И. Родичев и многие другие.

Святополк-Мирский много общался с земцами. А. А. Стахович писал князю П. Д. Долгорукову:

8 сентября земцы собрались в Москве на квартире Ф. А. Головина. Это было будущее бюро земских съездов. Было принято решение в ноябре провести съезд во второй столице. Харьковский земец В. Г. Колокольцев сообщил об этом своему приятелю С. Н. Гербелю, бывшему харьковскому вице-губернатору, а на тот момент начальнику Главного управления по делам земского и городского хозяйства. Они вместе обедали и беседовали о том, что было и что будет. Гербель отметил, что место съезда избрано крайне неудачно. Едва ли московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович содействовал бы проведению этого форума. Гербель предложил договориться с новым министром внутренних дел. Сам был готов выступить в качестве посредника. В итоге земская делегация встретилась с князем Святополк-Мирским. Он отнесся к идее съезда вполне сочувственно, вместе с тем выдвинул несколько условий. В съезде должны были принимать участие только председатели губернских земских управ. Это должны были быть те лица, которые прежде собирались под эгидой Д. Н. Шипова. И наконец, на съезде не должно быть И. И. Петрункевича. Приходилось принимать все условия. В Союзе освобождения решили провести в Петербурге одновременно два съезда, один из них нелегально. В сущности, должно было пройти одно мероприятие, которое, разумеется, не соответствовало бы «видам правительства».

Предчувствуя большие события, цензовая общественность приходила в состояние крайнего возбуждения. Как раз в сентябре М. В. Челноков видел

Уже в конце сентября 1904 года газеты стали заметно смелее. На это обратила внимание А. В. Тыркова, о чем не преминула сказать в ближнем кругу П. Б. Струве. Его жена Нина только посмеялась, но Тыркова показала ей газету. Н. А. Струве побежала звонить мужу. Вечером он приехал с П. Д. Долгоруковым и П. Н. Милюковым. «Ну где ваша конституция?» — спросил Милюков. Тыркова показала им газеты, но это не произвело большого впечатления. Милюков полагал, «что пока еще надо годами, а не месяцами считать ход политического освобождения в России». В начале октября он поехал на несколько дней в Петербург. Вернулся окрыленным:

Более того, Милюков пришел к заключению, что жизнь далеко ушла вперед. Следовало очень спешить, чтобы не отстать, не опоздать. Общественное движение тогда шло в разных скоростях. Где-то запаздывало, осторожничало, где-то торопилось, предвкушая скорую победу. Так или иначе, границы дозволенного стремительно расширялись.

8 октября Святополк-Мирский встречался с Ф. А. Головиным. Министр объяснял, что Совет по делам местного хозяйства, задуманный еще В. К. Плеве, предполагалось образовать как представительное учреждение: 40 человек — от земств, 20 — от Сибири и других окраин. Он высказал опасение, что это могло привести к конституции. «Головин ему отвечал, что огромное большинство земцев и конституции не желает и что только крайние элементы — меньшинство — не удовлетворится реформой [Государственного] Совета». Один из собеседников министра, князь Г. Е. Львов, был смущен и растерян: «У нас нет никакой программы». Он почти не сомневался в том, что земству нечего будет ответить, если вдруг его о чем-либо спросят.

Тогда многое менялось. И. И. Петрункевич получил разрешение приехать в Санкт-Петербург. Он пришел на квартиру к директору Департамента полиции А. А. Лопухину, который принял его с небывалой учтивостью и даже выразил радость в связи со снятием с Петрункевича ограничений. Лопухин обещал устроить ему встречу с новым министром князем П. Д. Святополк-Мирским. В конце октября, вечером, Петрункевич явился на Фонтанку, в Департамент полиции. Его провели в кабинет на первом этаже.

Князь подтвердил, что все ограничения, наложенные на Петрункевича, сняты. Они поговорили о предстоявшем земском съезде. Святополк-Мирский не был против, но должен был доложить об этом императору. Он сообщил о съезде председателей управ. Оказалось, что предполагалось собрание земских гласных — а на это разрешения не было.

В скором времени Петрункевич и И. В. Гессен оказались в особняке С. Ю. Витте на Каменноостровском проспекте. Витте принял их в своем кабинете. Петрункевич пытался доказать, что конституционный строй неизбежен, что правительству придется уступить. Витте ему оппонировал тоном, не терпящим возражений: