Утрата военного превосходства. Близорукость американского стратегического планирования - Андрей Леонидович Мартьянов

Вооруженных Сил и российского народа в целом как человек, совершенно неподходящий для этой задачи. Чтобы окончательно развеять всю мифологию о современной войне, потребовался организованный Западом кровавый переворот на Украине в 2014 году, когда силы Киева и ЛДНР участвовали в жестоких полноконтактных общевойсковых боях в Донбассе.

4 мая 2016 года на полуофициальном российском портале «Взгляд» вышла статья с красноречивым названием: «Для защиты от НАТО нужны более крупные соединения». 22 Россия приступила к восстановлению дивизий и общевойсковых армий на своей территории у западных границ. При этом, после почти 25 лет доктринального лунатизма и экспериментов, фундаментальная константа российского геополитического мышления – то, что объединенный Запад представляет реальную угрозу – вернулась в политический и культурный дискурс России. Отвечая на вопрос немецкого академика 24 октября 2017 года на общественном форуме в России, Владимир Путин очень кратко изложил ключевую геополитическую проблему России в XXI веке: «Наша самая большая ошибка заключалась в том, что мы слишком вам доверяли. Вы восприняли наше доверие как слабость и воспользовались этим». 23 Вот оно, трезвое, не преувеличенное заявление об угрозе, с которой столкнулась Россия. Это был возврат к тому, что пришлось признать даже Ричарду Пайпсу: способности русских «оценивать выгоды от обороны в гораздо более реалистичных терминах». 24 Это также было признанием, пусть и неявным, серьезных ошибок, допущенных в недавнем прошлом. Тем не менее, какими бы серьезными ни были эти ошибки, их, по крайней мере, признали, и это, как и большинство признаний, оставило дверь открытой для искупления.

Это уже не относится к США и всему их экспертному корпусу. США, безусловно, заслужили совершенно особое место среди тех стран мира, которые позволяют совершенно неквалифицированным людям продвигать порой поистине диковинные военные идеи или оценки, которые, что неудивительно, часто приводят к катастрофическим результатам. Вышеупомянутые дела Сердюкова и Шлыкова являются хорошими примерами, хотя они далеки от угрозы инфляции, а касаются, что неудивительно, прямо противоположного: угрозы дефляции. Однако американский военный и геополитический «эксперт» конца 20-го и 21-го веков преуспевает в противоположном: угрожает инфляцией и, как это ни парадоксально, одновременно принижает возможности тех, кто предположительно представляет эти огромные угрозы. Этот, казалось бы, взаимоисключающий подход абсурден только на первый взгляд. На самом деле у нее есть своя логика, которая, пусть и извращенная, все же в определенной степени работает для нынешних «элит» США. Здесь необходимо очень четко понимать три момента.

Существует три типа военных угроз, или, скорее, три способа восприятия этих угроз:

1. Является ли сам потенциал угрозой? Речь идет об угрозе, которая воспринимается как способность (возможность) противника нанести серьезный ущерб или полностью уничтожить, в нашем случае, США. Непосредственный вопрос, касающийся России, заключается в следующем: сможет ли Россия уничтожить Соединенные Штаты? Она, конечно, может, поскольку у нее есть такая способность. Россия также может победить Соединенные Штаты традиционными методами в непосредственной географической близости от нее, поскольку она также обладает такой способностью. Но сможет ли Россия победить Соединенные Штаты традиционными методами в самих Соединенных Штатах? Абсолютно нет, поскольку ни один здравомыслящий человек в российском военном командовании не стал бы разрабатывать планы высадки десанта где-нибудь в Орегоне или на побережье Массачусетса. У России нет такой возможности. Но, как заметил Джордж Баер, наблюдая за мышлением ВМС США во времена разрядки 1970-х годов: «Военно-морской флот посмотрел на советские возможности, увидел вызов и сделал упор на подготовку к неминуемому конфликту [курсив добавлен]». 25 К середине 1970-х годов Советский Военно-Морской Флот сокращал технологическое отставание от ВМС США и лидировал в некоторых важных технологических вопросах, но оставался специализированной силой по препятствованию на море, предназначенной исключительно для сдерживания, как ядерного, так и обычного, а также для советского ВМФ структура сил и доктрина прекрасно это отражали. Советский ВМФ, как и современный российский ВМФ сегодня, был построен в основном для единственной цели: предотвратить нападение НАТО на СССР с моря. Проецирование силы в классической интерпретации ВМС США было последней вещью, о которой думали советские стратеги. Намерения развязать войну просто не было, намерение состояло в том, чтобы ее предотвратить. Это было и остается естественным для такой страны, как Россия. У России действительно есть возможность нанести серьезный ущерб европейским членам НАТО, но, помимо статьи 5 договора НАТО, которая втягивает Соединенные Штаты в конфликт, даже если бы такой статьи не было, непосредственный вопрос: почему и будет ли Россия атаковать или наносить ущерб европейским странам, которые для свободной и процветающей России ценятся гораздо больше, чем если бы они были повреждены и теоретически порабощены? Базовая логика и здравый смысл, подкрепленные реальным знанием истории России XX и XXI веков, однозначно отвечают на этот вопрос. Россия может, но не хочет. И это подводит нас ко второму типу — намерению.

2. Есть ли намерение? Есть ли у России или какого-либо другого государства намерение получить эти возможности? Ответ, как уже было указано выше, — решительное «нет». Недостаточно иметь возможность, чтобы представлять опасность, у потенциального противника должно быть намерение использовать ее. Конечно, одно только намерение без возможностей мало что значит. Однако намерение может мотивировать создание такой возможности. Нельзя отрицать, что некоторые исламские боевики действительно хотят атаковать Соединенные Штаты, которые сыграли важную роль в разрушении семи государств с мусульманским большинством, но сомнительно, что они способны нанести какой-либо значимый ущерб Соединенным Штатам, кроме как посредством пропаганды и не представляют реальной экзистенциальной угрозы, если только им не повезет поразить одну из ключевых областей американской государственности, что является бесконечно малой вероятностью. Даже их намерения напасть на США недостаточно, чтобы позволить им получить возможности, необходимые для нанесения серьезного ущерба, не говоря уже о экзистенциальной угрозе, США. Враг США, Израиля и Саудовской Аравии, Иран, не имеет каких-либо серьезно выраженных намерений напасть на Соединенные Штаты. Сомнительно, что ситуация изменится, даже если Иран сможет разработать межконтинентальную баллистическую ракету и, возможно, ядерную боеголовку. У Ирана по-прежнему не будет намерения совершить самоубийственное нападение на Соединенные Штаты. Иран, возможно, уже является и, возможно, станет в будущем еще большей региональной «угрозой» региональным интересам Израиля и Саудовской Аравии — оба эти государства имеют антииранскую программу и добиваются ее посредством террористических группировок — но это абсолютно немыслимо даже предположить сценарий, в котором у Ирана действительно появится склонность, не говоря уже о способности, нанести ущерб существованию Америки или даже ее наиболее важным национальным интересам. То же самое, с некоторыми оговорками, можно применить и к Северной Корее.