Наваждение. Проклятье инквизитора - Юлия Цыпленкова

– Истинно так, ваше благородие, – важно кивнул шельмец. – Денно и нощно пекусь о вашем благе и здоровье.

– Проваливай, – отмахнулся Эйдан, скрываясь за дверьми ванной.

Уже после легкого ночного ужина, лежа в постели, Виллор вспомнил свой сон перед Ансоном. Перед внутренним взором промелькнула каждая деталь очередной грезы. Он помнил этот сон, как и остальные до него, в мельчайших подробностях, словно всё произошло только что, и это было по-настоящему, а не навеяно сонным бредом. Эйдан помнил, как ветер играл волосами Ливианы, то откидывая их за спину, то бросая пряди на лицо. И ее взгляд шейд тоже помнил, и улыбку, и те чувства, что переполняли его. И они были… восхитительны. Да, именно так – восхитительны. Там, в грезе, ему было хорошо, как никогда не было в реальности.

– Любопытно, куда же она тянула меня? – вдруг спросил сам себя Виллор.

Он усмехнулся этой мысли и задумался – возможно ли досмотреть прерванный сон? Эйдан закрыл глаза и расслабился, ожидая… Но уже через минуту веки дрогнули, и глаза снова открылись. Инквизитор порывисто сел и отчаянно замотал головой, сопротивляясь собственной слабости.

– Да чтоб тебя задрали бесы, Мирис, – пророкотал мужчина и порывисто поднялся с постели.

Он прошелся из угла в угол, развернулся к окну и слепо уставился в ночную тьму, подсвеченную светом фонарей. Как бы Виллор не боролся с собой, как бы ни сопротивлялся наваждению, но перед внутренним взором вновь стояла смеющаяся женщина, и шейд так ясно слышал ее игривый и нежный призыв:

– Эйдан…

Инквизитор сцедил сквозь зубы ругательство и вернулся в кровать. Чтобы ему ни приснилось, это ничего не значит. Всего лишь морок, вызванный магической печатью.

– Ну, давай, Ливиа, я готов, – с издевкой произнес шейд и снова выругался, потому что обращение прозвучало так привычно, так знакомо, будто он разговаривал с близким ему человеком.

Эйдан снова закрыл глаза, но еще какое-то время ворочался с боку на бок, пока сознание не начало путаться, и образы, которые хотелось забыть, вновь ни нахлынули, и шейд погрузился в мир иллюзий…

Следующий день оказался суетным. Едва столичный гость открыл глаза, градоначальник уже влетел к нему, держа в руках поднос с деньгами. Лицо его сияло явным удовольствием от сознания, что шейд Виллор, получив возмещение ущерба, оттает, однако, встретив в ответ угрюмый взгляд, заметно погрустнел. Откуда же шейду Тиллеру было знать, что утреннее раздражение Эйдана вызвано очередным сном, навеянным магической печатью? А инквизитор посвящать хозяина особняка в свои неприятности не собирался.

– Фрай, убери, – бросил шейд, кивнув на поднос, и удалился приводить себя в порядок.

После завтрака, на котором присутствовала семья градоначальника в полном составе, включая троюродного племянника и глухого деда, для знакомства с важным шейдом потянулся свет Ансона. Но никого полезного для себя инквизитор пока не увидел. Впрочем, среди гостей имелись болтуны и сплетники, тут же поспешившие развлечь Виллора последними новостями, но ни одной зацепки по делу так и не дали. Однако он и не ожидал, что жители Ансона кинутся наперебой рассказывать о происшествиях, которые произошли в их городе. Люди изо всех сил доказывали, что Ансон – лучший город на свете. Эйдан милостиво выслушивал, кивал, поддакивал, где нужно удивлялся и посмеивался, и пытался разобраться, что за человек перед ним.

Обед прошел в обществе не только хозяев, но и пятеро гостей. За столом велась неспешная беседа, однако разговаривали всего несколько человек, обсуждая каких-то знакомых, которых Виллор еще не видел. К инквизитору обращались время от времени, но он ограничивался улыбкой и кратким ответом, предпочитая слушать и наблюдать.

Его проницательный взгляд скользил с одного шейда на другого, но ничего примечательного Эйдан не находил, пока не добрался до племянника градоначальника, вспомнив, что и во время завтрака тот больше молчал, сохраняя на лице непроницаемое выражение. Следом инквизитора заинтересовал шейд, заехавший представиться высокородному гостю. «Болтун», – вспомнил Виллор. Однако на обеде этот шейд вдруг утратил свою словоохотливость, бросая на хозяина дома взгляды исподлобья. Есть.

Инквизитор откинулся на спинку стула и рассеянно постучал кончиками пальцев по столу, подзывая лакея. Тот поспешил наполнить бокал столичного гостя вином и вновь растворился где-то за спиной. «Хмурый болтун» повторил жест Эйдана и одарил инквизитора вежливой улыбкой. Виллор улыбнулся в ответ. В его списке появились первые, кто был недоволен градоначальником, а значит, мог рассказать наедине намного больше, чем при хозяине Ансона и событиях, происходивших здесь. Недурно.

Старшего инквизитора интересовали происшествия, о которых не принято говорить вслух. Магия, артефакты, инквизиция – это обсуждали между своими, но не с малоизвестными людьми. И значит, разговорить можно было, только найдя точки соприкосновения, чтобы человек почувствовал доверие и открылся… или использовать желание досадить кому-то такими откровениями. «Хмурый болтун» вполне подходил по обоим критериям. Однако ограничиваться им одним Виллор не собирался, да и Язва уже вел свою работу, так что в успехе расследования инквизитор не сомневался.

После обеда Эйдан откланялся и покинул дом Тиллера, решительно отказавшись от сопровождения.

– Я мог бы сопроводить вас по лучшим салонам… – попытался возразить градоначальник, но инквизитор остановил его.

– Шейд Тиллер, я давно вышел из того возраста, когда нуждался в няньке.

– Как скажете, шейд Виллор, – склонил голову градоначальник.

– Благодарю, – высокомерно кивнул инквизитор и, откланявшись, направился на прогулку.

Фрай подал хозяину плащ, суетливо забежав вперед, распахнул дверь, и аферисты отправились тратить деньги, стребованные с Тиллера. Когда они уже достаточно удалились, Эйдан поманил к себе Язву.

– Что-нибудь узнал?

– Ничего, ваше благородие, – ответил тот. – Я же дома не покидал, а прислуга Тиллера кости хозяину перемывает, но о делах города молчок. Похоже, им уже сделали внушение.

– Я так и думал, – кивнул Виллор. – Было бы излишне надеяться на успех в первый же день. В любом случае Тиллер будет целовать мне зад столько, сколько мы задержимся здесь. Отпускать тебя пока некуда, поэтому до завтрашнего дня будешь при мне. Завтра отправлю в лавку за какой-нибудь ерундой, покрутишься по городу, загляни в трактир, но, скорей всего, за тобой будут приглядывать. Похоже, наш дорогой градоначальник неплохо устроился, раз готов наизнанку вывернуться, но оставить об Ансоне благоприятное впечатление. Значит, будут присматривать, чтобы не узнал что-нибудь лишнее, и не нарвался на новые неприятности. За мной тоже будет хвост, за мной особенно, поэтому придется извернуться.

– Ага, – согласился Язва, – двое молодчиков уже топают.

– Угу, – промычал инквизитор, оборачиваясь вслед молоденькой девице из простонародья. Взгляд его скользнул по улице, запоминая тех, кого успел заметить. – Которые?