Самородок - Бернард Маламуд

— Зачем ты это сделал? — плача, спросила она.

— Хотел посмотреть, смогу ли достать до дна.

Когда они вышли на берег, она сказала:

— Разведи костер, нам нужно согреться.

Накинув ей на плечи свою рубашку, он пошел собирать хворост, нашел сухой мох, вернулся туда, где сидела Айрис, и начал разводить костер. Уложив на землю ряд березовых щепок, Рой поджег их единственной спичкой, которая у него осталась. Когда огонь разгорелся, он подбросил несколько сухих березовых веток. Очень скоро вспыхнуло яркое пламя. Огонь бросал отблески на воду и березы.

Он выхватил из тьмы нагую Айрис, ее широкие бедра и ягодицы, тонкую талию, высокую красивую грудь.

Глядя на нее, Рой думал подождать, пока огонь погаснет, а она согреется и обсохнет.

Айрис сидела близко к костру, и волосы падали на ее лицо. Она размышляла о том, зачем он нырнул так глубоко? «Он достиг дна озера из гордости, побуждающей его ставить рекорды, или от того, что я не поцеловала его?»

Рой вытянул руки над огнем. Айрис подняла глаза и неуверенно проговорила:

— Рой, я должна признаться тебе. Я никогда не была замужем, но у меня взрослая дочь.

Он ответил, что слышал это, когда она сказала первый раз.

Айрис откинула волосы.

— Я редко говорю об этом, но признаюсь тебе, что очень давно совершила ошибку и потом пережила много трудностей. Но ребенок значил для меня все и сделал меня счастливой. Я хорошо воспитала дочь. Теперь она взрослый человек и заботится о себе сама, а я могу подумать о себе.

Рой не задал ни одного вопроса.

Он смотрел на огонь. Пламя угасало. Когда оно угасло совсем, он подвинулся к Айрис и обнял ее.

— Ты первый, кого я по-настоящему хочу, — прошептала она.

Рой улыбнулся, никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым, обладая женщиной.

Вдруг Айрис проговорила:

— Забыла сказать тебе, что я бабушка.

Он остановился. О Боже!

Потом она вспомнила что-то еще и попыталась подняться.

— Рой, ты…

Но он, опустив ее на песок, продолжил с той точки, на которой остановился.

После шумного празднования в вагоне-ресторане (где они всех довели до сумасшествия, кидаясь печеной картошкой и бутылками из-под кетчупа), а затем в пульмане, где разгулявшиеся парни под водительством Роя стаскивали пижамы с игроков, уже улегшихся спать, они стянули кальсоны с Реда Блоу и уничтожили брюки от нового летнего костюма Поупа. Рой спал беспокойно. Во сне он чувствовал, что ему не по себе, и винил в этом пищу. «Рыцари» уехали из Спортсменс-Парк, разгромив «Кардсов» двумя хедерами и в результате выиграв подряд двенадцать игр, по причине чего весь клуб предался в поезде веселью. Его разделял даже Поуп, который сильно оттаял, поскольку его команда, перепрыгнув «Доджерсов» и «Кардс», заняла третье место. «Рыцари» снова дышали в спину «Филсам» и не очень отставали от «Пиратов», а до конца сезона оставался целый месяц, и шестьдесят процентов оставшихся игр пройдет на их домашней площадке. Рой, конечно, пребывал в прекрасном расположении духа: признанный Король Бьющих, чьи сенсационные удары, разносившие в пух и прах любую подачу питчеров, с лихвой компенсировали пережитый им спад. И все-таки, сколько бы ударов ни насчитывала его коллекция, неутолимое стремление сделать больше не проходило. «Рыцари» сели в поезд в обеденное время, но Рой заскочил еще на вокзал, чтобы поглотить полдюжины франкфуртеров с тушеной капустой и запить их шестью бутылками пива. Обед в поезде состоял из двух гаргантюанских бифштексов, полдюжины булочек, четырех порций картофельного пюре и трех кусков яблочного пирога. И все равно этого оказалось мало. Поэтому, пока все играли в карты. Рой выскочил из поезда на остановке и снова предался чревоугодию. Впрочем это не помешало ему несколько раз за ночь проснуться от голода.

Когда утром открылся вагон-ресторан, Рой съел огромный завтрак, а потом скрылся от тех, кто уже не спал, и нашел себе укромное место в полупустом вагоне за паровозом, где никто его не тревожил. К тому же узнать Роя в габардиновом костюме и в темных очках было трудно. Некоторое время он смотрел на окраины города, мимо которого они проезжали, размышляя о том, читать ли толстое письмо от Айрис Лемон, лежавшее в кармане пиджака. Рой вспоминал ночь на озере, долгий заплыв, костер и все, что происходило после. Воспоминания не были неприятны ему, но какие, черт побери, у нее основания считать его простофилей, способным заинтересоваться бабушкой? Роя приводила в ужас одна мысль об этом. Отдавая должное Айрис, он думал о ее приятной внешности и других прелестях, но мысль о внуке приводила его в содрогание, хотя бабушке было всего тридцать три года. Для Роя все было довольно просто: если он пойдет на серьезные отношения с ней, это закончится тем, что он станет дедушкой. Господи, спаси и убереги от этого! Рой чувствовал себя юным и резвым, как жеребенок. Именно это он втолковывал себе, пока поезд набирал скорость, направляясь на восток. Хотя у него побаливал живот, он крепко заснул, и ему снилось, как морозным утром, когда он был мальчишкой, из земли торчала белая колючая трава и от холодного воздуха сжимались его внутренности.

Он проснулся с мыслью о Мемо. К его удивлению, она появилась в его комнате в Бостоне на следующий вечер. Это произошло после ужина. Рой сидел в кресле-качалке у окна и читал о себе в газете, когда она постучалась. Он открыл дверь и едва не упал, увидев ее. Мемо весело рассказала, что была в гостях у подруги, в ее летнем доме на Кейпе, и по пути домой, в Нью-Йорк, услышала, что ребята в городе, поэтому решила сделать остановку, сказать им «хэллоу», и вот она здесь. Загорелая, она выглядела лучше, чем все последнее время. Рой почувствовал также, что за недели, которые не видел ее, она как-то изменилась. Это встревожило его, словно любые перемены в ней означали очередной удар для него. Вглядываясь в лицо Мемо, Рой не находил ничего нового, поэтому отнес это на счет пяти фунтов, которые, по ее словам, она прибавила с тех пор, как он ее видел в последний раз.

Рой еще не простил Мемо за то, что не поддерживала его, когда он так нуждался в поддержке, а еще за то, что отказала Поупу, пригласившему ее отправиться вместе с ними в Западное турне. И все же здесь, оставшись наедине с ней, когда Мемо, такая желанная, была так близко, Рой осознал, что это именно та женщина, которую он всегда бесконечно желал. Так стоит ли выказывать обиду и нападать на нее с упреками? Правда, в ней было что-то вроде той пищи, которую Рой недавно ел: испытав удовольствие, он чувствовал голод, порой даже более сильный, чем до этого. И все же Мемо была по-настоящему красивой, с формами, как у Мисс Америки, поэтому, несмотря на синяки и шишки, которые получил Рой, он был уверен, что как только сумеет найти к ней подход, все пойдет гораздо лучше.

Наверное, угадав по его лицу то, что он хотел сказать, Мемо грустно повернулась к окну и сказала:

— Рой, не ругай меня за то, что я не виделась с тобой какое-то время. Есть вещи, которые я ненавижу, например, быть с теми, у кого плохое настроение. Я так натерпелась с матерью, что тут же впадаю в отчаяние. — И добавила более сердечно: — Вот почему я держалась в стороне, хотя мне это не очень нравилось, и ждала, когда ты с этим справишься, а я знала, что справишься. Я вернулась, как только появился шанс, и так всегда было между мной и Бампом.