Лето в Зоммербю - Кирстен Бойе

– Шрёдерсон! – прошептала Марта. Она поставила сумку с хлебом на землю и встала на колени. Потом подняла бедного Шрёдерсона и уставилась на его страшную шею, из которой лезла набивка. Перед глазами встала картина, как утром Тигра терзал бумажную мышь. Такое нельзя показывать Матсу.

Он уже почти неразлучно ходил с Пятницей под мышкой, а про Шрёдерсона вроде забыл. Но стоит ему увидеть бедного пса в таком виде…

– Мать честная, исландская собака! – сказала бабушка, подходя к Марте и звеня связкой ключей. – Где ты её нашла? И куда дела голову?

– Я – никуда! – ответила Марта. – Это Тигра! Я сразу так и подумала, когда Шрёдерсон только пропал и его не было на том камне!

– Тигра? – удивилась бабушка, наморщив лоб, и тут из-за угла на всех парах выбежал Миккель, обнимая одной рукой старый продавленный мяч.

– Ба? – крикнул он. – Можно мы с Матсом… – Тут он остановился и замер как вкопанный. – Ой, – шёпотом сказал Миккель. – Ого.

Марта очень хотела спрятать Шрёдерсона за спину. Но не успела.

– Не дай тебе бог протрепаться Матсу! – сказала она с нажимом. – Помяни моё слово! Не дай бог. А всё проклятый кот!

– Тигра?! Это не он! – горячо заспорил Миккель, не сводя глаз с бедного измученного пса. – Тигра бы никогда! Тигра добрый!

– Ха. Ха. Ха, – отозвалась Марта и ушла в кухонную полутьму. – Как ты думаешь, ба, куда бы нам пока спрятать Шрёдерсона? Может, голова тоже потом найдётся. Может, её можно будет пришить.

Бабушка убрала три каравая в кладовку.

– Дай мне, – сказала она. – Да уж, малышу такое видеть не обязательно. – И она улыбнулась Миккелю. – Миккель, это у нас будет секрет. А то, сам понимаешь, Матс ужасно расстроится. Клянись, что не проболтаешься.

Миккель поднял правую руку в суровом жесте.

– Я клянусь, ба! – сказал он.

– Вот и ладно, – сказала бабушка. – А вы не хотите с Матсом пойти покормить гусей, а?

Глаза у Миккеля загорелись.

– Хотим, ба, пожалуйста! – сказал он. – А то всё время куры!

– Нет, нам гусей надо откормить, – протянула бабушка. – Пошли, покажу тебе, где у меня овёс. Откормим их пожирнее. А то ещё покупатели мои разозлятся. Что ты думаешь – пойдут тогда на Мартинов день в следующем году в супермаркет, там тоже бывают гуси. – И она опять загремела ключами.

Но Миккель остался на месте, уставившись на неё.

– Ты же их не убьёшь, ба? – умоляюще сказа он. – Ты просто так говоришь?

– Городские вы мои, – бабушка покачала головой. – А как ты думаешь, как мне зарабатывать по-другому? И ещё: как ты думаешь, из чего были куриные наггетсы, которые ты вчера уплетал?

– Так нельзя, бабушка, нет! – сказал Миккель. Похоже, он собирался расплакаться. – Нельзя мучить животных!

– Ладно, пока мы их лучше угостим как следует, – ласково сказала бабушка. – Так ты пойдёшь к ним или не пойдёшь?

И Миккель медленно поплёлся за ней в сарай.

«Бедный Миккель, – подумала Марта. Больше он, наверное, наггетсы есть не будет. – И бедный Матс. Может, я отыщу где-нибудь голову Шрёдерсона».

Вечером, когда бабушка вышла звать мальчишек ужинать, начался скандал. Марта сидела на чердаке и радовалась, что Дезире всё-таки выйдет замуж за генерала Жан-Батиста Бернадотта. Прошло некоторое время, пока они влюбились друг в друга по-настоящему. Иногда такие вещи требуют времени.

Поэтому её не волновало ни что происходит в кухне, ни что тем временем происходит на улице. Но потом она услышала, как громко ругается бабушка.

– Нет, похоже, вы уже вконец спятили! – сердито кричала она, и Марта бросилась к окну.

Что-то с мальчишками? Матс всё-таки свалился в воду? Она вообще перестала за ним следить – просто отпускала играть на улицу, как будто их вытянутый полуостров был безопасным местом для четырёхлетки. А место было опасное!

Случись что с Матсом, виновата будет она. На бабушку вообще нельзя полагаться. Она, кажется, понятия не имеет, как следить за детьми, как вообще о них заботиться.

Потом Марта увидела, что с Матсом всё в порядке – и у неё гора спала с плеч. С Матсом всё в порядке, с Миккелем тоже, хотя, может, с ними обоими что-то и не в порядке. Как ни крути, раз гуси спокойно гуляют прямо у берега, гогочут и щиплют траву – значит, кто-то выпустил их из загона. Не сами же они открыли дверцу.

– Вы что творите?! – кричала бабушка, отгоняя гусей от воды и направляя обратно в загон. Гуси почему-то заволновались, загоготали громче и в самом деле пустились в обратный путь – может быть, потому, что хорошо знали бабушку, или потому, что родной загон всё-таки нравится им больше, чем большой неизвестный мир.

– Их бы сейчас и след простыл! Гуси – они же водоплавающие! Вы в курсе? Ещё пять минут – и первый спустился бы на воду, а за ним и все остальные. Вы о чём вообще думали?!

Она продолжала махать руками и кричать «Кыш! Кыш!», а гуси тем временем досыта нагулялись на просторе – а может быть, их напугало количество яхт на воде. Во всяком случае, сейчас они спокойно шагали домой гуськом.

Бабушка сразу заперла за ними дверцу в проволочной сетке.

– Так! – сказала она, повернувшись к мальчикам. – А теперь объясните мне прямым текстом! Что это было? Вы что, не поняли, что когда покормите гусей, потом надо всегда как следует запирать дверь? Как можно быть такими рассеянными!

Марта, конечно, понимала, что рассеянность тут ни при чём.

– Ну и пускай бы сбежали! – громко и сердито ответил Матс. – На свою свободу! Чтобы ты их не убивала!

– Нет, вы совсем рехнулись! – всплеснула руками бабушка.

– Бабушка, давай их отпустим, пусть плывут и радуются жизни! – взмолился Миккель. – Ты ведь тоже не хочешь, чтобы тебя откормили, а потом зарезали, как свинью!

Глядя на него, бабушка задумалась.

– Да уж, – сказала она. – Не хочу. – И вздохнула. – Но я же не гусь. И мне надо откуда-то брать деньги, особенно теперь, когда нужно кормить ещё три рта. Как ты думаешь?

– Деньги, деньги, деньги твои! – возмутился Матс, уперев руки в бока. – На них не купишь семизначную жизнь! Сама же говорила. А что такое «семизначная»?

Стоя на чердаке у окна, Марта вдруг почувствовала, как сильно она любит обоих младших братьев. Конечно, они ещё маленькие и глупые и не очень-то разбираются в жизни. Но они хотят, чтобы всем было хорошо, и животным и людям, и ради этого – если так надо – они могли пойти даже на скандал с бабушкой.