Код розенкрейцеров - Алексей Атеев

– Посмотрим, – процедил Валера, – все зависит от результатов встречи с этим мукомолом-мистиком. А пока продолжайте отдыхать. В случае необходимости мы вас вызовем повесткой.

– Какой уж тут отдых! – удрученно махнул рукой Олегов.

Валера почти бегом двинулся на станцию. Душа его ликовала. Похоже, он напал на след.

Значит, рапорт эсэсовцу от агента по кличке Аргонавт подтверждался. Дети действительно были перевезены в Тихореченск. Теперь оставалось выяснить, зачем. И тут, Валера был уверен, поможет таинственный Коломенцев, у которого наверняка имеется дополнительная информация. А ловко удалось прижать этого сморчка. Он вновь вспомнил загорелое тело жены историка и усмехнулся. Придурок придурком, а жена – ничего себе и с характером. Надает сегодня по лысой черепушке, и правильно сделает. С трусами нельзя по-другому. Показал ему красные корочки, а он уже и лапки кверху. Бздун!

Валера возвращался в Тихореченск под вечер, и на этот раз в вагоне было довольно много народу. Напротив сидел немолодой потертый обтрепанный мужичонка и, не обращая внимания на окружающих, ел вяленую рыбу. Он чистил ее заскорузлыми потрескавшимися пальцами, сдирая чешую цепкими сине-черными ногтями, и бросал ее на пол вагона. Потом с треском отделял полупрозрачное красноватое мясо от костей, жадно запихивал в рот и смачно жевал. При этом на его губах набухали и тут же лопались мельчайшие капельки слюны.

Время от времени оборванец делал глоток из стоявшей рядом с ним захватанной бутылки. При этом едкий кисловатый дух распространялся по вагону. Может, в бутылке было прокисшее пиво, а скорее всего – обычная бражка. На лице его было написано блаженство. Валера брезгливо смотрел на мужичонку, но постепенно брезгливость переходила в жалость. Сколь немного нужно человеку для счастья!

И тут он снова вспомнил про Олегова.

Подленькая радость сменилась неловкостью, а потом и стыдом. Он вспомнил, как понурившись сидел за столом лысоватый дачник, как униженно просил не сообщать в институт. Чего он, собственно, боялся? Ну, нашел старые бумаги, так что из этого? Но нет! Лысый аспирант испугался. Как бы чего не вышло. Ох уж это «как бы не вышло». А он, Валера, почуяв в человеке слабинку, куражился над ним, потеряв всякое чувство меры.

Но ведь Олегов сам избрал тон беседы, оправдывал себя Валера, сам пошел на попятную. Ой ли?! – укоряла совесть. Не покажи ты ему красную книжку, не козыряй своей причастностью к КГБ, вряд ли Олегов стал бы пресмыкаться. Страх перед органами вбивался в народ десятки лет, немудрено, что историк «перебздел». Но ведь его жена повела себя совершенно по-иному. Она-то не испугалась. Просто Олегов трус. И нечего его жалеть. Он – Жданко – делает свое дело, и делает его неплохо. Во всяком случае, добился определенных результатов. И прекрати разводить нюни! Цель оправдывает средства.

Успокоив себя таким образом, Валера стал раздумывать, как будет действовать дальше.

Несомненно, первым делом нужно посетить Коломенцева и изъять записки Пеликана. А потом? Почему-то его не оставляло чувство, что Елена Донская – еще одно звено в цепочке. Она, несомненно, скрывает нечто важное.

На следующий день следопыт без труда узнал всю имеющуюся в городском управлении КГБ информацию о мукомоле Коломенцеве. Его дело – довольно пухлая папка – представляло определенную пищу для размышлений.

Как и говорил Олегов, Коломенцев оказался одним из тысяч русских людей, вернувшихся на родину после десятилетий скитаний и жизни на чужбине. Ни в чем подозрительном Коломенцев не был уличен, напротив, всеми информаторами он характеризовался весьма положительно. В одном из донесений указывалось, что в годы оккупации Китая он вел себя независимо и даже имел по этому поводу неприятности с японцами. Другой документ констатировал высокую профессиональную подготовку Коломенцева. Имелось и еще кое-что. В досье упоминалось о связях Коломенцева с масонами. Указывалось, что он был членом двух лож – знаменитой «Астреи», видимо, перекочевавшей в Китай вместе с эмигрантами, и чисто харбинской ложи «Звезда Востока». «Астрея», – вспомнил Валера, – одна из самых известных российских лож. Существовала с 1827 года. Обряды и ритуалы «Астреи» пересекались с обрядами российских рыцарей розового креста. В ложе «Звезда Востока» Коломенцев достиг высокого градуса посвящения. Правда, в досье упоминалось, что большая часть харбинской интеллигенции состояла в той или иной масонской ложе. То, что Коломенцев был масоном, в принципе объясняло его интерес к оккультной тематике.

Теперь необходимо с ним встретиться. Валера позвонил Коломенцеву на службу. Там сообщили, что тот отсутствует на работе. Он поспешил к мукомолу домой. Но и здесь соседи сказали, что не видели Коломенцева уже дня два. Все это казалось весьма странным. Почему именно сейчас Коломенцев исчез? С чем это связано? Может быть, с разговором, который произошел между мукомолом и Олеговым?

По спецсвязи Валера сообщил в лабораторию о развитии ситуации и попросил дальнейших указаний. Ему обещали перезвонить в гостиницу. Уже к вечеру в душном номере раздался телефонный звонок – на проводе был сам шеф. Валера напрягся, ощущая всю важность момента. Вот он, звездный час! Во всяком случае, первая его минута. Но шеф особого восторга от проделанной работы не выразил. Он приказал ничего экстраординарного не предпринимать, вести себя тихо, а главное – найти Коломенцева и записи Пеликана во что бы то ни стало.

– Сиди там хоть до посинения, – грубовато выразился шеф, – но тетрадки отыщи. От этого зависит очень многое. Надеюсь, ты понял?!

Конечно же, Валера понял. Ясно, что в случае неудачи его ожидают крупные неприятности. А этого он как раз не хотел. Оставалось надеяться на удачу.

Что в действительности случилось с мукомолом? Куда же пропал сей достойный отпрыск купеческого рода Коломенцевых?

А произошло с Игорем Степановичем следующее.

После примечательной беседы с Егором Олеговым Коломенцев пребывал в легком расстройстве. Откровенно говоря, он надеялся на сотрудничество и помощь. И вот…

Проклиная про себя среду, взращивающую подобных трусов и амеб, Игорь Степанович задумался: что же ему делать? И не придумал ничего лучшего, как пойти напрямик к Десантовым. С этого все и началось.

Беседы, нужно сказать, не получилось. Дома была одна Екатерина Десантова. Она с недоумением смотрела на совершенно незнакомого человека, настаивающего на «приватной», как он выразился, беседе. Что, собственно, значит «приватная», она так и не поняла. Человек представился инженером-мукомолом Коломенцевым и говорил совершенно непонятные вещи. Именно так воспринял ее реакцию Игорь Степанович. Он пытался повернуть разговор в нужное русло, но этого так и не получилось. Коломенцев никак не мог сказать главного. Задать тот самый единственный вопрос, который бы все прояснил. Что-то мешало сделать это. Он интересовался: не знает ли она человека по фамилии Пеликан? Но она с ним незнакома. Потом Коломенцев спрашивал: не помнит ли она, как ехали в Тихореченск?.. Она недоуменно смотрела на него: что значит – ехали? Ниоткуда они не приезжали. И она, и брат родились здесь.