Уникальный элемент - Юлия Сергачева

Маг Иррон Веевер поднимал бури, опустошал животворный воздух, живые солдаты бежали в страхе или гибли на месте, но что сделается прочным големам? Некоторые из них были так велики, что сминали, не заметив, целые полчища брошенных навстречу огнерогов и левиафанов, выползающих из океана…

* * *

Сначала она напевала.

Брюс терпел, созерцая раскинувшиеся по обе стороны от насыпной дороги поля, сплошь залитые водой. Они смахивали на стеклянные ковры с зеленым редким ворсом. А стеклянное небо светилось. И капли дождя дрожали на листьях стеклянными бусами…

Когда Брюс почувствовал, что скоро сам остекленеет и лопнет, как перекаленный стакан от фальшивых ноток в милых песенках, он попросил спутницу заткнуться.

Элия не обиделась. Влюбленные толстокожи, как зуброды. И так же бестактны.

— А тебя никто не проклинал? — повеселевшая девушка принялась болтать практически без умолку. — Скажем, когда ты был маленьким, мимо вашей деревни проезжал колдун, которого ты не пожелал угостить конфеткой. И он пообещал тебе участь бессребреника…

— Проезжал, — в сердцах буркнул Брюс. — Он пообещал мне компанию высокорожденной особы, которая сведет меня с ума… Правда, все тогда подумали, что он иносказательно намекает на неземную любовь, а оказалось, предупреждал прямым текстом…

— Ха! — величественно отреагировала наследница семейства Загорских и, задрав нос, пришпорила гиппогрифа.

Лако припустил на юг.

Поля становились все обширнее. Иногда встречались крестьяне, вышагивающие в центре такого поля на ходулях. В руках они держали длинные пики, которыми время от времени ловко протыкали нечто неразличимое, но оставляющее на поверхности воды буруны и пенистый, расходящийся след.

Пресловутые мокряки, которые жрут посевы?

Потом поля стали перемежаться рощицами, но все равно было слишком сыро, даже летучая рыба здесь не водилась. Изредка попадались медузы, полузадохшиеся, вяло шевелящие крыльями-плавниками. Их хватали птицы, пикируя сверху.

— Как вы здесь живете? — страдальчески простонала Элия, приобретая к полднику пару кружек молока на последние медяки, оставшиеся после знакомства с Дармедовой кухней.

Молоко продала девчонка с косичками, которая гнала хворостиной козу вдоль дороги, направляясь к выглядывавшему из-за рощицы поселку. Несмотря на грязь и слякоть, животина выглядела аккуратной и чистенькой и ловко прыгала по кочкам.

— Да нормально живем, — удивилась девчонка, меланхолично стегая себя козьей хворостиной по босым ногам, чтобы согнать мошкару. — Это вон там, у Края жить нельзя. Там сплошь болота, и дождит с утра до ночи… А еще там, говорят, клювоносы на берег из океана выползают. Ну такие, со щупалами…

Брюс разглядывал поселок, почти скрытый жидкими осинами. Маленькие домики устроились на плечах явно не для них предназначавшихся фундаментов. Когда-то здесь тоже был город…

— Спасибо, — Элия вернула опустошенную кружку девчонке.

Козье молоко, густое, насыщенное, сильно отдавало рыбой. Сгоряча проглотив сразу половину, Брюс не решился допить остаток.

Зато Элия, наконец, угомонилась, удерживая полдник за крепко стиснутыми губами.

…Как только равнина распухла холмами, водяного хаоса заметно поубавилось. Склоны курганов, высовывавших макушки из рощиц, поросли злаками и овощами. Изредка среди проборов грядок маячили человеческие фигурки в треугольных шляпах. Еще реже попадались селения. Все дома стоят сплошь на сваях.

В низинах стеклянно поблескивали залитые водой поля. Белые длинноногие цапли мерно, как колодезные журавли, кланялись, разбивая водяное зеркало и выклевывая лягушек.

Вдоль дороги тянулись изгороди, сложенные из жердей. Сама дорога, когда-то мощенная и плотно сбитая, местами расплылась, взъерошилась, как чешуя дохлой змеи. Между разошедшимися булыжниками кладки можно было втиснуть ступню. И застрять намертво.

Время от времени дорогу скобками соединяли разной степени разношенности мосты над вертлявыми ручьями, речками и каналами. Водяные мельницы, высившиеся над ними, смахивали на портновские булавки, прикалывающие блестящие ленточки к полотну земли.

— Далеко еще? — сквозь стиснутые зубы осведомилась Элия, мучительно сражавшаяся со своим желудком. — Хоть до чего-нибудь…

Ничем не способный помочь ей Дьенк усиленно страдал, требуя от Брюса немедленных действий. Брюс его игнорировал, преувеличенно громко шурша бумагами:

— Если верить карте, то скоро мы доберемся до леса, а за ним уже Замок-на-мосту.

Элия простонала нечто нечленораздельное.

* * *

Обещанный лес не подвел и вытянулся на пути сплошной стеной — сучья растопырены, подрост примкнут к стволам, колючки наизготовку. Дорога перед ним, кокетливо вильнув, выписала крутую петлю и замкнулась сама в себя.

— Это что еще за выходки? — возмущенная Элия даже свесилась с седла, обратив свое негодование, похоже, прямо к дорожным камням, словно надеясь, что они устыдятся и улягутся как положено.

Но древняя дорога за века изрядно распустилась и обрела собственное мнение. И, судя по ее мнению, в лес лучше было не соваться.

Чаща, затянувшая все обозримое пространство от горизонта до горизонта, выглядела не то чтобы угрожающе — скорее неприветливо. Как забор, огораживающий частное владение. И ни единой просеки, куда хватало взгляда.

— Это, видимо, Дождевой лес. Владения графа Грендориага Терпикротеня. Цивилизованное место, так что должны быть другие пути.

— Вон там, кажется, люди. Поехали, спросим.

Людей Элия углядела возле мельницы, что торчала поодаль, пристроившись к тощей речке, как здоровенный комар к вене.

Мельница слегка покосилась, но все еще царственно взмахивала крыльями с прицепленными к ним черпаками, загребая воду из худосочной, но быстрой речки. У ее подножия скособочилась съехавшая со скользкого склона телега, груженная мешками, и возились двое, выставив потертые на задах штаны. Они пытались выкатить из камышовой заводи колеса повозки. Флегматичная лошадь, запряженная в воз, с умеренным любопытством косила темный глаз и помахивала хвостом.

— Эй, на гиппогрифе! — без особого почтения окликнул тот из встречных, что был помоложе и пошире в плечах. — Не подсобите?

Второй, в обсыпанном мукой фартуке, разогнулся, продемонстрировав, что потерт у него не только зад на штанах, но и лоснится плешивая макушка. Обернулся, окинув путников оценивающим взглядом, и осуждающе что-то сказал вполголоса молодому.

— Да какие они маги, — отмахнулся пренебрежительно молодой, заправляя край выбившейся рубахи под ремень. — А то я магов не видел…

— Брюс? — возмутилась Элия.

— И не подумаю, — отмахнул Брюс ее невысказанное требование. — Еще обвалю мельницу… А тебе пора уже привыкнуть.