Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Современный детектив. Большая антология. Книга 12 - Андреас Грубер

Современный детектив. Большая антология. Книга 12 - Андреас Грубер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
Перейти на страницу:
одиночестве.

Много лет Конрад Енсен жил один; он был угрюмым и замкнутым человеком. Мне показалось, что квартира сохраняет дух Енсена даже после его смерти. Судя по всему, в последние дни жизни он боялся открывать даже окна. Табачный дым въелся в стены. Имущества у Конрада Енсена было немного. На кухне громоздилась гора грязной посуды — дня за два. На стене в гостиной висела нечеткая, пожелтевшая фотография дня конфирмации, но других снимков я не нашел. Передо мной была квартира человека, у которого не было не только родных, но и друзей.

У Конрада Енсена имелся старый радиоприемник, но телевизора не было. Судя по всему, он не выписывал газет, хотя по определенным дням покупал «Вердене ганг», «Дагбладет» и «Афтенпостен»: на полу лежали выпуски за последний месяц. Почти все газеты были раскрыты на спортивном разделе. На книжной полке стояли старая Библия и несколько дешевых романов. В шкафу на кухне я нашел стопку фотографий машин, вырезанных из журналов, а также банковскую книжку и другие личные документы. Рядом лежала кучка купонов футбольного тотализатора; не похоже, чтобы Конрад Енсен часто играл — да и не очень ему везло. Если верить его же заметкам, больше восьми цифр он никогда не угадывал.

Я невольно задумался, чем занимался покойник один у себя дома. Он ведь жил в одиночестве много лет. Ел, курил и проклинал свою несчастливую звезду? Наверное, к нему много лет никто не заходил, и я стал первым гостем. Самый важный вопрос, однако, остался без ответа: был ли Конрад Енсен сегодня утром один, или рядом с ним перед смертью находился другой человек?

Спальня оказалась так же скудно обставлена и вся пропиталась дымом. На табурете, служившем Енсену прикроватной тумбочкой, стояла пепельница, полная окурков. Интересно, подумал я, делил ли он когда-нибудь постель с женщиной. Многое указывало на то, что если здесь и бывала женщина, то много лет назад.

В платяном шкафу я нашел две пары брюк и два пиджака, а также три рубашки и три комплекта нижнего белья. Отдельно на полке лежал старый мятый черный костюм. Скорее всего, его не надевали много лет. Конрада Енсена не приглашали в такие места, куда принято было надевать костюм, и еще менее вероятно, что он посещал подобные места по собственной инициативе. Я уныло встряхнул костюмный пиджак — и вздрогнул от неожиданности, когда оттуда что-то выпало с глухим стуком.

Нагнувшись, я подобрал с пола довольно большой и толстый коричневый конверт. Снаружи он не был подписан. Внутри лежала стопка писчей бумаги, исписанной от руки синими чернилами. Я узнал почерк Конрада Енсена. Прихватив конверт, я вернулся в гостиную и сел за стол, где просидел почти час, просматривая страницы, исписанные человеком, умершим здесь, в том же кресле, сегодня утром.

Меня ждало еще одно открытие: оказывается, Конрад Енсен пытался написать книгу — автобиографию.

Годами вынужденный молча размышлять над своей судьбой, Конрад Енсен, видимо, решил запечатлеть свои мысли на бумаге. Страниц двадцать были посвящены его детству и юности и примерно столько же — войне. Я с трудом продирался сквозь текст и вынужден был разочарованно признать: его опус никак не приблизил меня к раскрытию убийства. Я не нашел ни одного упоминания ни о Харальде Олесене, ни и о загадочном проводнике по прозвищу Оленья Нога. Со страниц рукописи вставал довольно эгоцентричный и самодовольный человек, считавший, что его всю жизнь не понимали, и так и не смирившийся со своими неудачами.

Читая первую же страницу, я понял, что его нельзя назвать талантливым литератором. Писал он бессвязно, бессистемно, а пунктуация и грамматика были ужасающими. О таких вещах, как красная строка и заголовок, он, похоже, не ведал. Автобиография никому не известного рядового члена «Национального единения» едва ли удостоилась бы внимания издателя; за книгу такого писаки никто не дал бы и ломаного гроша. Но Конрад Енсен отдал своей книге много сил. Даты он подчеркивал и копировал на полях; начиная с ноября прошлого года он трудился над книгой почти каждый день. Последний раздел, посвященный концу войны, был датирован 3 апреля — а на следующий день убили Харальда Олесена.

Я сложил бумаги; во мне росло убеждение, что Патриция права и Конрада Енсена убили. Как жаль, что Конрад Енсен умер и, по выражению нашего классика Генрика Ибсена, оставил за собой житейскую ложь! А ведь он, наверное, возлагал столько надежд на свои воспоминания! Впрочем, эти догадки основывались исключительно на моем чутье. Я понимал, что мои доводы не выдерживают никакой критики. С ними не выступишь в суде, ими не поделишься с журналистами.

Когда я собирался положить бумаги назад в конверт, мое внимание привлекла первая фраза: «Я ниже подписавшийся Конрад Енсен начинаю историю моей жизни о которой сожалею». Я долго смотрел на это предложение. Конрад Енсен всего два месяца назад написал от руки, причем неграмотно, слова «нижеподписавшийся» и «сожалею». В письме, напечатанном на машинке, оба слова были написаны правильно. Возможно, позже он справился со словарем, но в это верилось с трудом. Кроме того, рукопись Конрада Енсена была написана без единой запятой и с частыми ошибками в самых простых словах. Это касалось и последних записей, которые он добавил совсем недавно, несколько дней назад. Патриция была совершенно права в своих умозаключениях о его интеллекте. Трудно представить, чтобы тот же самый человек напечатал на машинке предсмертную записку, безупречную с точки зрения орфографии и пунктуации! Я осторожно положил рукопись на стол. Потом вышел на кухню и дважды умылся холодной водой. Во мне крепло убеждение, что Конрада Енсена убили. Мне все больше хотелось поскорее схватить его невероятно хладнокровного и циничного убийцу. Я взял рукопись Конрада Енсена, ставшую его последней волей, и тихо вышел из квартиры. Спустившись, попросил фру Хансен запереть за мной дверь.

Приехав домой, я позвонил Патриции. Хотя было уже поздно — половина десятого, услышав новости, она сразу оживилась. Наш разговор был кратким, но довольно бодрым, особенно по сравнению с унылой предыдущей беседой. Я обещал пока не закрывать дело — во всяком случае, до пасхальных каникул. Патриция воскликнула, что мы, объединенными усилиями, непременно схватим убийцу.

После шести дней расследования я лег спать в относительно хорошем настроении; мысли в голове роились. Правда, я сумел закрыть глаза лишь в два часа ночи, а последние размышления ничего нового не принесли. Перед тем как заснуть, я подумал: интересно, что же скрыто в завещании Харальда Олесена? Последнее лицо, которое я увидел перед собой перед

Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?