Современный детектив. Большая антология. Книга 12 - Андреас Грубер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Патриция глубоко вздохнула. Посидела молча, раздраженно хлопая ладонями по столешнице. Остывший кофе расплескался на блюдце.
— Рады не только твои коллеги, но и убийца! А я убеждена, что речь идет не об одном, а о двух убийствах, и тот, кто за ними стоит, до сих пор на свободе. Возможно, уютно устроился в доме двадцать пять по Кребс-Гате и потирает руки! Но и твои проблемы я тоже прекрасно понимаю: твое положение простым не назовешь. — Патриция еще два раза вздохнула и уныло продолжала: — Не думаю, что сегодня нам еще что-то удастся узнать. Подумай обо всем и делай что считаешь нужным. Но по крайней мере проверь то, о чем мы говорили, и не спеши закрывать дело. Дай мне хотя бы еще сутки! Пока больше ничего тебе предпринимать не нужно. Кстати, необходимость в лишней охране тоже отпадает. Убийца чувствует себя в безопасности и не пойдет на рискованные шаги.
В глубине души шевельнулось сочувствие к Патриции. Несмотря на все ее блестящие выкладки, ей, скорее всего, придется смириться с тем, что дело закроют, а убийцу не найдут. Тем не менее ей удалось убедить меня в том, что все не так просто и ясно, как решили я и жильцы дома после смерти Конрада Енсена. Оставалось еще несколько вопросов, которые ожидали ответов, и я не знал, что сказать, если ко мне прицепятся дотошные журналисты.
В ответ на мое замечание, что мы по крайней мере разрешили загадку денег, пропавших со счета Харальда Олесена, Патриция хмыкнула. На ее взгляд, с деньгами тоже не все было ясно. Со счета Олесена пропало двести пятьдесят тысяч. Двести он перевел Кристиану Лунду, но куда делись еще пятьдесят?
В семь часов мы решили закругляться; оба были подавлены и взвинчены одновременно. Я обещал Патриции, что подумаю до завтра и постараюсь как можно внимательнее проверить все ее догадки. Кроме того, обещал присутствовать на вскрытии и оглашении завещания Харальда Олесена. Естественно, после того как прочел его дневник, мне стало очень любопытно, что там в завещании. Патриция попрощалась со мной, даже не улыбнувшись. Я понял, что события дня отразились и на ней. Я же пытался справиться еще с одной гнетущей мыслью. Если Конрада Енсена в самом деле убили утром, логично предположить, что его можно было бы спасти, если бы я вчера приказал усилить охрану!
Когда я замер на пороге, готовый уйти, Патриция неожиданно громко расхохоталась. Я удивленно посмотрел на нее.
— Извини… еще одно убийство — это совсем не смешно, но вот что интересно: ведь Конрад Енсен по-прежнему остается у нас главным подозреваемым даже после того, как его застрелили!
Я робко улыбнулся в ответ. В конце концов, в тот вечер мы расстались на веселой ноте, хотя юмор был черным. По пути я заметил, что четыре книжки Эллиса, которые заметил накануне в стеллаже Патриции, были аккуратно заменены новым трехтомником «Политика Великобритании в XX веке».
8
Какое-то время я нерешительно топтался у входа в «Белый дом», но в конце концов от Патриции отправился назад, на работу. Перед полицейским управлением меня поджидали три репортера. Они вошли в здание следом за мной, выкрикивая вопросы и лихорадочно что-то записывая на ходу. Я кратко подтвердил, что одного из жильцов, которого после войны судили за государственную измену, обнаружили мертвым в его квартире. Возле тела нашли пистолет сорок пятого калибра и подписанную предсмертную записку. Затем я добавил, что нам остается провести ряд экспертиз и прояснить несколько вопросов, но многое указывает на то, что дело закрыто. Один из журналистов спросил, могу ли я подтвердить слова одного из жильцов дома: похоже, убийца застрелился, поняв, что следствие идет по верному пути и арест неминуем. Я ответил, что необходимо проявлять особую осторожность, когда речь заходит о самоубийстве, однако можно признать, что следствие сделало несколько важных открытий, а покойный с самого начала был одним из главных подозреваемых.
С бешено бьющимся сердцем я ждал неприятных для меня вопросов, но их никто не задал. Все трое поздравили меня с успешным раскрытием убийства и заверили, что в утренних выпусках дело представят в весьма благоприятном свете. Один из них в шутку предположил, что можно поставить заголовок «К2 взбирается на новую высоту». Вернувшись к себе, я составил пресс-релиз, содержание которого более или менее совпадало с тем, что я говорил журналистам.
Эксперт-баллистик уже уехал домой. Но мне удалось поговорить с ним по телефону; я заметил, что, хотя дело, судя по всему, закончено, необходимо осмотреть оружие, найденное в квартире Конрада Енсена, и сличить пулю, обнаруженную там же, с той, что мы нашли в квартире Харальда Олесена. Баллистик согласился со мной и обещал утром провести экспертизу. Кроме того, он поздравил меня с успешным завершением дела. То же самое сказал и криминалист, которому я позвонил потом и попросил на следующее утро осмотреть квартиру Конрада Енсена на предмет отпечатков пальцев.
Положив трубку, я крутанулся в кресле и задумался. Сегодня меня все поздравляют, но что будет завтра? А, будь что будет! Я махнул рукой и вышел из кабинета, но поехал не домой, а на Кребс-Гате, в дом номер 25.
Жена сторожа уже ушла к себе, но открыла, как только я позвонил, и просияла, увидев, кто пришел. Я поспешно заверил ее, что мои вопросы — простая формальность.
Фру Хансен сразу заявила, что ключи всегда у нее, а позаимствовать их никто не мог. Весь день она носит их с собой, а по ночам кладет на тумбочку рядом со своей кроватью. Спит она у себя в спальне, на ночь запирается в квартире. Она может присягнуть, что в ее спальне, кроме нее, никого не было. Последнее она произнесла со слабой улыбкой. Когда я заметил, что придется кое-что проверить в квартире Конрада Енсена, она тут же достала ключ и впустила меня в его квартиру.
К своему облегчению, я убедился в том, что не обманул Патрицию. Ни на двери, ни на окне следов взлома не оказалось. Входя, я лишь смутно представлял себе, что искать. На самом деле после разговора с Патрицией мне хотелось еще раз осмотреть квартиру Конрада Енсена и обо всем подумать в
