Младшая сестра Смерти - Елена Станиславская

Ну хоть камнями не закидали.

В следующую секунду в голове будто выключают свет. Наступает блаженная тьма: без мыслей, без переживаний. Я растворяюсь. Сахар, залитый кипятком. Эхо, отзвучавшее в колодце. Иногда хорошо быть тем, чего нет.

И вдруг я снова появляюсь.

Чувствую, как что-то теплое и сильное обхватывает меня. Ветерок, пахнущий кофе, щекочет ресницы. Ко лбу прижимаются губы, сухие и горячие.

Я распахиваю глаза и вижу лицо Грифа, близко-близко. Уголки его рта то поднимаются, то опускаются. Под закрытыми веками беспокойные движения. Я пытаюсь отстраниться, но трефовый король крепко прижимает меня к себе.

— Гриф, пусти!

Он выдыхает, вновь обдавая запахом кофе, и шепчет:

— Вита.

— Гриф! — Я пихаю его в живот коленом.

Очнувшись, король несколько секунд непонимающе смотрит на меня, будто силится вспомнить, с кем делит диван. Затем он садится и, пряча глаза, хриплым голосом спрашивает:

— Я что-то говорил?

— Да. — Я тоже сажусь. — Сказал: «Вита». Больше ничего.

— И я… что-то делал? Мешал тебе спать?

— Нет. — Не знаю почему, но я не хочу вдаваться в подробности.

Гриф встает и, натянув ботинки, уходит.

В закутке тотчас появляется сатир. Плюхнувшись рядом, он треплет меня по волосам и заявляет:

— Хорошая у трефушек штаб-квартира! Нравится мне тут. Все скромно, но со вкусом. Ну кроме этого убогого бельишка с лебедями. — Продолжая трепать языком, он поддевает ногой поясную сумку короля и тянет к себе. — Надо бы тебе, малыш, избавиться от пухляшки и занять ее место.

— Я все слышу! — кричит Инна.

— Нет, серьезно, — продолжает рогатый, увлеченно и совершенно бесшумно копаясь в вещах Грифа. — Я даже помогу тебе растворить тело. Хотя нам понадобится много, о-очень много кислоты.

— Чем это ты занят, орлик? — Инна выглядывает из-за трубы. — Во-первых, твою ненаглядную колбу я давно перепрятала. А во-вторых, замечания о лишнем весе меня не задевают. Я принимаю себя такой, какая есть. Чего и тебе желаю. Успокойся и живи в том теле, которое тебе дано.

— Ты просто не видела меня без рогов и копыт. Отдай колбу — и обещаю, ты не пожалеешь, — ухмыляется сатир.

— Ага, щас. Грипп, ну ты как? Получше?

— Вроде. — Я пожимаю плечами. — А сколько времени?

— Около девяти.

— Можно позвонить?

— Почему нет. — Инна бросает мне мобильный.

Хорошо, что я помню номер Крис. Набираю, идут гудки. Понятия не имею, что буду говорить и как оправдываться, но после короткого сна в голове настают ясность и порядок. Думаю, смогу выпалить в трубку пару фраз о том, что жива и здорова, а затем быстро нажать отбой, пока мачеха не начала орать и требовать вернуться.

Даже хорошо, что я осталась у «трефушек». Так бы сидела под домашним арестом и не знала, что делать. А теперь можно спокойно перемещаться по городу и выполнять задания. Правда, вначале придется вернуть свиток.

Гудки, гудки.

Я сбрасываю и набираю снова.

Механический женский голос сообщает очевидное: «Абонент не отвечает».

— Слушай, — я смотрю на сатира, — ты можешь слетать в бабушкину квартиру? Крис не берет трубку. Это на нее не похоже.

— Без проблем, малыш, — соглашается рогатый. — А ты замолви за меня словечко перед Грифом. Расскажи, сколько добрых поступков я совершил. Пора бы ему расщедриться на вторую порцию крови. — Сатир превращается в дым и улетает.

— А в общем-то неплохой у тебя помощник. — Инна присаживается рядом. — Не без червоточины, конечно, но куда деваться. Все-таки нечисть. Как он уговорил тебя пойти в Терновник?

— Никак. Просто попросил об услуге. — Заметив, как вытягивается лицо девушки-стихии, я добавляю: — Он не уточнил, что меня там могут сожрать.

— Да, это в духе нечисти. Вообще им нельзя посещать Терновник, пока они нам служат, но маленькие уловки никто не отменял.

— А где твой помощник? — спрашиваю я, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей о Крис. — Я же правильно понимаю, что каждый, кто проходит испытания, получает нечисть в напарники?

— Ну да. — Инна странно смотрит на меня: то ли с жалостью, то ли с недоверием. — Мне помогала крутая демонесса. Теперь она, наверное, тусуется где-нибудь в Терновнике. Когда все задания выполнены, мы, трефы, проводим ритуал освобождения. Нечисть, конечно, может остаться и служить тебе дальше, но они так не делают. Они уходят. И никогда не возвращаются.

В груди неприятно покалывает, будто ежик, свернувшись в клубок, катается по сердцу. Значит, нам с сатиром предстоит расставание. Чудно: совсем недавно рогатый казался мне мерзким типом, а теперь при мысли о том, что наши пути разойдутся, и разойдутся навсегда, я чувствую грусть и смятение. Интересно, сколько он еще пробудет со мной?

Тут меня осеняет. Вот о чем давно нужно было спросить! И как я раньше не подумала об этом?

— Инна, а сколько вообще заданий? Ну, в целом?

— Как, ты не знаешь? — Девушка-стихия всплескивает руками.

— Я ничего не знаю.

— Всего шесть, — говорит Инна и, помолчав, добавляет: — Последнее самое трудное.

Мне вспоминается Клим. Как же он выразился? «У Смерти крыша поехала? Или она питает особые чувства к этой девчонке? Что за испытания такие?» Пиковый король считает, что мне достаются удивительно легкие задания. Возможно, он прав. Пока мне не приходилось ничего красть из музея или переживать клиническую смерть (кажется, Хосе вскользь упоминал, что таким было первое задание Клима). Наверное, мое финальное испытание тоже не потребует много усилий.

— А какое оно было у тебя? — интересуюсь я у Инны.

— Такое же, как у всех. Да, — кивает она, заметив удивление на моем лице, — все всегда заканчивается одинаково. Только не спрашивай! — Она машет руками. — Об этом нельзя говорить. Табуированная тема. Если б мне в свое время сказали, какое оно, последнее задание, я бы… — Инна обрывает себя и встает. — Пойдем, хлопнем кофейку. Не знаю, как другие масти, но мы пьем эспрессо литрами. А иначе никак.

Мне хочется расспросить Инну обо всем. Откуда взялись масти и зачем они нужны? Почему всякий раз, получив задание, я чувствую, что выполнить его — это чуть ли не главная цель моей жизни? А еще: кто же она — младшая сестра Смерти, укравшая свиток у меня из-под носа?

Я набираю воздуха, чтобы засыпать Инну вопросами, но тут между нами проносится серебристый дымок. Копыта с цокающим звуком касаются пола, и сатир сообщает:

— Крысы нет дома.

Я понимаю, что он говорит о Крис, и одергиваю:

— Не называй ее так, — а следом уточняю: — Ты внимательно посмотрел?