Бояръ-Аниме. Одаренный: адъютант - Тим Волков

— Ритуал не даст тебе сразу возможности, которые мы хотим получить. Это больше похоже на зерно, которое мы посадим в твой разум. Оно прорастет, даст тебе умение. Но на это понадобиться время.

Смит провела над моей головой ладонью.

В грудь ударил мягкий толчок силы. Я дернулся, не ожидая такого.

— Сиди смирно, — хмуро бросила Смит.

Пол охватила мелкая, сперва едва заметная дрожь. Руны тоже начали подрагивать, их контуры засветились тревожно-багряным.

Стараясь не думать о плохом, я смотрел на руны. Невольно задался вопросом, как человечество смогло познать их силу? В моем мире такого нет. А тут… Казалось бы, обычные знаки, но вдруг способны собирать и направлять рассеянную повсюду силу. Удивительно! Еще удивительней было то, как оттачивалось это искусство. Каждый из практикующих добавлял что-то свое — завиток, графему, символ, — углубляя знания практикой.

С ладоней Смит полился слабый ровный свет. Потоки силы стали ощутимее, полились и заструились, растекаясь вокруг и вновь возвращаясь. Смит направила свет на руны, закрыла глаза.

Символы запылали багровым светом сильней. Я пригляделся. Мне вдруг показалось, что руны начали расползаться в разные стороны, словно насекомые. Остальные присутствовавшие тоже обратили внимание на эту иллюзию. И лишь Смит была полностью сосредоточена на своем, не отвлекаясь ни на что.

Когда хозяйка Школы говорила мне, что этот ритуал очень сложен и опасен, она не врала. Я чувствовал, какие причудливые потоки силы рождали руны, тонкие, как нити, капризные, постоянно норовящие запутаться между собой. А ведь одно только прикосновение к ним могло вызвать самые неожиданные последствия.

Поток становился всё мощнее, всё непокорнее.

Смит стиснула зубы, я явственно услышал, как ее дыхание стало прерывистым, тяжелым, словно она поднимала гирю. Где-то на периферии зрения беспокойно дернулся Шмыгаль, готовый прийти на помощь. Но Катя остановила его, знаками показала не вмешиваться в процесс.

Я тоже старался не создавать помех движениями. Но струи тумана, идущие от рун, медленно берущие меня в кольцо, напрягали. Туман был словно живой, он танцевал, закручиваясь в вальсе, поднимался к потолку воронкой и вновь оседал вниз.

Смит не смогла сдержаться и застонала — ее пронзил слишком большие потоки силы. Я почувствовал, как бушующая мощь рвется из рун, искриться и трещит статичным зарядом.

Что-то шло не по плану.

Но выправить это я уже не мог.

— Смит, что происходит? — тревожно спросил Шмыгаль.

Она ему не ответила.

Что-то было сделано неправильно. Но я был уверен, что Смит тут не причем. Силы, вызванные нами, были сложно управляемыми, и ритуал изначально являлся сложнейшим.

Потоки силы бушевали. Под потолком трубно завыло. Я попытался поднять голову, чтобы глянуть, но не смог — все мое тело словно превратилось в статую. А туман, окутывающий меня, уплотнялся, закрывая обзор, поглощая меня.

— Александр!.. — тревожно произнесла Смит, вдруг вздрогнув и выходя из погружения.

А потом, обернувшись ко мне, вдруг истошно закричала:

— Саша!

Я дернулся, чтобы выскочить из центра рун, но было поздно. Поток силы завернулся в петлю, упал на меня. А потом вдруг резко сомкнулся, погружая меня в океаны боли и темноты.

Я падал. А куда и сам не знал. Все кружилось перед глазами, но что именно обозначает это «все» я не мог понять — предметы, словно стали для меня чужими, а их суть ускользала от разума. Я лишь мог понимать, что падают. И больше ничего.

Сколько так продолжалось, я не знал. Мне казалось, что вечность. Но когда вечность прошла, я услышал сквозь толщу тумана взволнованный голос Мирославы.

— Александр! Что с тобой?

Меня осторожно потрясли, еще больше вырывая из пустоты.

Потом девушка обратилась к Смит:

— Что с ним?

— Я не знаю! — ответила та. Голос ее дрожал, она едва сдерживалась, чтобы не заплакать. — Я ведь говорила, что это опасно!

— Со мной все в порядке, — с трудом пробормотал я.

Язык был словно вареный. Голова раскалывалась, а всего меня трясло.

Я разлепил глаза, огляделся. По-прежнему дома, значит жив. Вокруг стоят друзья, у всех на лицах удивление и испуг.

— Александр, ты понимаешь, где ты? — спросила Смит.

— Да. Дома.

— Сколько пальцев я показываю.

— Восемь! Странно, почему у вас на руке восемь пальцев?

— Александр хватит паясничать! Я серьезно сейчас говорю! — нахмурила Смит. Но в глазах ушел страх, она успокоилась.

— Да все со мной в порядке! — повторил я, поднимаясь с пола.

— Это хорошо.

— Ритуал сработал? — спросил я, оглядываясь.

Руны были стерты одним движением. Смит прервала процесс?

— Что-то вклинилось в вязь конструкта, — после паузы сказала Смит. — Я пыталась определить, но не смогла. Оно начало менять структуру конструкта, вмешиваться в основные его потоки.

— Что это были за силы? — осторожно спросил я, молясь только о том, чтобы это был не очередной Архитектор, рвущийся из иных планов бытия в наш мир.

— Я не знаю, — честно призналась Смит.

— А что за вмешательство? Вы успели понять, в чем был смысл изменений?

— Очень странное изменение. Потоки силы сильно перекосились. Изменения точно были не варварскими, их делал знающий субъект. И они что-то вызвали. Только вот что именно, я не знаю, — Смит была растеряна и сбита с толку. — Я проводила расчеты, пока ты был без сознания, но так и не смогла ничего понять.

— Значит, ритуал прошел неудачно?

— Этого я тоже пока не могу сказать. Но предварительно зерно удалось внедрить. Остается только ждать.

— Как долго?

— Не могу сказать. Такого ритуала раньше я не проводила.

Мой взгляд был красноречивее всех слов.

— А что? — начала оправдываться Смит. — Я же говорила, что это не безопасно. Предупреждала о последствиях.

— Хотя бы примерные сроки…

— Может быть, дня три, а может быть, и неделю, и месяц. Сложно сказать. Надо следить за реакцией организма — как он отреагирует на взращивание нового умения. Но при любом измени состояния сразу говори мне!

— Хорошо, — кивнул я. — Спасибо вам за помощь.

Мне нужно было отдохнуть. Я поднялся на второй этаж, принял душ. Долго стоял под потоками прохладной воды, чтобы привести в порядок мысли. Потом, когда начал уже мерзнуть, вышел, переоделся в сухое и пошел в свою комнату.