А другой мне не надо - Татьяна Булатова

– Придурок! – прошипела под нос Аня и уставилась перед собой, внимательно разглядывая сидевшие вдоль стены мягкие игрушки сына. «Надо же, – мысленно улыбнулась Анна, – парню двадцать третий год, а он до сих пор рассаживает зверушек на кровати! Детский сад, ей-богу». «Просто они для него памятны», – тут же нашла достойное оправдание сыновним слабостям Аня и закрыла глаза. Ей не хотелось думать об Игоре, не хотелось о муже. Бравин не шел у нее из головы.

Анна мысленно перебирала эпизод за эпизодом вчерашнего дня. Странный разговор в столовой. Ночные бдения возле Администрации. Страх, который она испытала, обнаружив, что в машине Руслана Викентьевича заблокирована дверь с ее стороны. Раздражающая нерешительность Бравина. Непристойное, как ей показалось, предложение поехать в гостиницу… «Надо было соглашаться», – вдруг честно призналась себе Гольцова и с силой сжала ноги, почувствовав нарастающее возбуждение. Сна больше не было ни в одном глазу.

«Так дело не пойдет», – пожурила себя Аня. И вместо того чтобы сосредоточиться на чем-то, что могло бы отвлечь ее от «дурных» мыслей, закрыла глаза и «прокрутила» перед собой все заново, не забывая «остановиться» на особенно пикантных моментах, от воспоминания о которых внутри все сжималось, а потом ухало вниз живота.

«Должно быть, я – сексуально озабоченная», – почти с удовольствием вынесла себе приговор Анна и зачем-то понюхала свои запястья, потом провела ладонью по шее и снова понюхала: ей не переставало казаться, что пахнет Бравиным, чужим мужчиной, и было неловко лечь в постель, которую она делила с законным мужем, в чьей верности никогда не сомневалась. «Кто бы мог подумать!» – неожиданно развеселилась Аня, всегда мнившая себя сильным звеном их с Анатолием брака. Ей, можно сказать, даже нравилось ощущать себя этакой роковой женщиной, увлекаемой страстью в пучины соблазна.

Пытаясь почувствовать себя в этой новой роли, Анна встала с кровати и с удовольствием потянулась. Хочешь – верь, хочешь, не верь – но жизнь сегодня показалась ей гораздо интереснее. Аня подошла к зеркалу, оправила на себе одежду, снять которую вчера просто не хватило сил, и с пристрастием уставилась на свое отражение. Как ни крути, она себе нравилась, хотя взыскательный взгляд с легкостью мог бы отыскать массу изъянов в виде четко обозначившихся носогубных складок, опустившихся вниз уголков губ. Да что греха таить, глядя на себя со стороны, Анна не испытывала никаких иллюзий – сорок три года, и точка. «Ну и что! – замахнулась Гольцова на зеркало: – Сколько есть, все мои. Главное – не больше!»

Словно в подтверждение ее мыслей жизнерадостно заверещал будильник, напомнивший о том, что, невзирая на вчерашние события, выход на работу никто не отменял. Да Анна и не согласилась бы остаться дома ни за какие коврижки: больше всего на свете ей хотелось увидеть Руслана Викентьевича, на лице которого, Аня в это верила, обязательно должно быть написано, что будет дальше.

«Бу-у-удет все, что ты за-хо-о-чешь…» – не попадая в ноты, провыл за дверью Гольцов и ударом ноги распахнул ее. «Бу-у-удет мир для нас дво-и-и-х…» В руках у свежевыбритого и благоухающего одеколоном Анатолия был поднос с завтраком.

– Кофе в постель! – объявил он и разочарованно уставился на направившуюся ему навстречу жену. – Ань, ты куда? Я вообще-то старался…

– Я вижу, – чмокнула его по ходу Анна и направилась в ванную.

– А давай я с тобой! – в надежде на взаимность предложил Гольцов и засуетился, не зная, куда деть этот злополучный поднос с завтраком.

– А давай не надо, – бросила ему через плечо Аня и закрылась в ванной.

– Пусти-и-и… – взмолился Анатолий, поставил поднос на пол и забарабанил пальцами по двери. – Я выбритый и трезвый. Слышишь?! – прокричал он. – Гладко выбритый и абсолютно трезвый.

– Мне все равно, – донеслось до Гольцова свозь шум воды из-за запертой двери.

– Знала бы ты, – усмехнувшись, проронил отверженный супруг и, остановившись возле зеркала в прихожей, с любопытством посмотрел на собственное отражение. И, что удивительно, впервые в жизни Толя Гольцов не нашел в нем никаких очевидных недостатков в виде оттопыренных ушей, длинного носа и неразвитой мускулатуры. Напротив, прямо на него уверенно смотрел седовласый мужчина, чем-то похожий на персонажа рекламы «Кэмел». Заметив сходство, Анатолий поднес к губам воображаемую сигарету, натурально затянулся и, выпуская изо рта несуществующий дым, брутально прищурился и с особой нежностью подумал о Жанне, в этот момент с ненавистью наблюдавшей за сборами супруга в бассейн.

– Вот скажи, Колян, – ехидно поинтересовалась Жанна, – куда ты прешься ни свет ни заря?

– На первом сеансе самая чистая вода. – Николай Николаевич не поддавался на провокации жены и продолжал спокойно складывать вещи.

– Кран включи, там тоже чистая вода, – тут же нашлась Жанка и, продефилировав мимо мужа, забралась с ногами на табурет, придвинутый к барной стойке: – Кофе налей…

Мельников безропотно прервал процесс сборов и занялся приготовлением кофе. Для этого он достал ручную мельницу, чтобы по правилам, высыпал в нее горсть зерен и начал вращать неудобную ручку.

– И долго ты так мудохаться собираешься? – поддела мужа Жанка и даже не догадалась соединить полы распахнувшегося халата, выставив на обозрение все, что женщины обычно скрывают за эротичными кружевами. Опустив вниз голову, Мельникова походя сообщила: – Надо снова эпиляцию делать, все отросло.

Николай Николаевич даже не повел ухом.

– Ты, че? Не слышишь меня, Колян? – Жанна соскользнула с табурета и подлетела к супругу. – Дай сюда, – рванула она из его рук мельницу и стала показывать, как надо молоть. – Вот так, Коля, надо. С усилием, быстро, чтоб хруст был слышен!

– Я так и делаю, – невозмутимо отметил Николай Николаевич и вновь овладел мельницей. – Подожди немного.

– Собирайся лучше в бассейн. – Жанка махнула рукой и достала банку с растворимым кофе. – И кстати, Колян, тебя что, жаба душит машину мне купить?

– А разве я тебе ее не купил? – недобро улыбаясь, уточнил Мельников, имея в виду дорогой «Пежо» небесно-голубого цвета. Как уверяла Жанна, «под цвет ее глаз».

– Ну и покажи, где она?

– Там, – кивнул в сторону окна Николай Николаевич и наконец-то убрал эту злополучную мельницу, потому что жена, неожиданно быстро сменив приоритеты, уже заливала в огромную бадью с растворимым кофе третью по счету порцию сливок. – Кофе в таких количествах не пьют, – назидательно произнес Мельников и протянул руку к четырехсотграммовой Жанкиной кружке.

– Лапы убери! – рявкнула та и снова взгромоздилась на табурет. – Будет у меня сегодня утро или нет, Колян?! Давай сваливай в свой бассейн.

– Ты бы тоже могла заняться плаванием. – Николай Николаевич упорно гнул свою линию.

– Зачем? – чуть не поперхнулась Жанна.

– Ну для чего-то же ты делаешь эпиляцию? – уколол жену Мельников.

– Ну почему «для чего-то же»? – прищурилась Жанка. – Может, «для кого-то же»?