Сломленная - Никта Мун

Виталина больше не будет ждать. Нет времени быть слабой. Пора становиться сильной. Самое опасное животное это мать, готовая защищать своего ребенка до последнего своего вздоха. И неважно на ногах или лапах она ходит.

Глава 21. Вызов

За ночь решимость не растворилась. В дымке рассветных лучей, она только укрепилась. Виталина стояла около окна на кухне. Дверь квартиры тихо открылась и появился бармен после очередной рабочей ночи. Парень тихонько прошел на кухню, думая, что все спят, но на пороге вздрогнул, увидев темный силуэт окло окна.

— Чего не спишь? И где Слава? — проговорил он, проходя к холодильнику за бутылкой холодной воды.

— Он уехал. Его мама в больнице поэтому он нужен там.

Паша понимающе кивнул. Его профессиональный радар психолога без образования, так как профессия предполагала быть чутким человеком, видел, что девушка беспокоится. Он знал, что на вопрос “все ли хорошо” никто, никогда не получает правдивого ответа.

— Тебе нужна помощь? Или возможно выговориться? — Он дико устал, но не мог просто взять и оставить девушку одну.

Виталина улыбнулась устало, но искренне.

— Нет, иди ложись. Отдыхай.

Она отвернулась, снова смотрела куда-то вдаль. Паша немного постоял. Неловко кивнул самому себе и поплелся в свою комнату. Когда он завернул за угол, Ви его окликнула и ему пришлось сделать шаг назад. Выглянуть из-за угла.

— Не знаешь где Делия? Я не могу до нее дозвониться пару дней.

Бармен нахмурился. Немного подумал прежде чем ответить.

— Нет, не знаю, но она как-то говорила, что ей придется на несколько дней улететь по работе. Сегодня, завтра должна объявиться.

— Хорошо, спасибо. — Кивнула рыжеволосая, погружаясь в свои мысли и этим показывая, что больше вопросов нет.

Паша ложился спать с нехорошим предчувствием. Но веки сомкнулись быстро, погружая уставшее тело в крепкий сон.

Алексия позвонила сразу, как только закрылась дверь в комнату бармена. Виталина улыбнулась, отвечая на звонок.

— Приветики — привет! — и не тени улыбки.

— Выглядишь не очень, — без приветствия ответила Ви.

— Нет повода для веселья. Ты ведь знаешь о маме парней. Тис храбрится, но беспокоится. Вчера искали хорошую клинику в Европе, нашли вариант, завтра вылетаем.

— ВылетаЕМ? — удивленно выделила последний слог рыжеволосая.

Лекс застенчиво улыбнулась и отвела взгляд.

— Ну, вообще-то я не напрашивалась. Просто…

— Я не собираюсь оставлять ее одну. К тому же, если в этот раз маме не станет легче, она должна познакомиться с моей парой. — Мстислав появился из неоткуда, чмокнул брюнетку в нос и скрылся, бросив в камеру — привет, Ви.

Виталина не успела поприветствовать в ответ, как мужчина исчез.

— Значит, знакомство с родителями, — улыбается рыжеволосая.

— Не самое уместное к тому же, — фырчит Лекс, но глаза ярко сияют от нежности и любви. Выражения лица резко меняется, становится беспокойным. — Как ты?

А Ви не знает, что сказать. Ложь подруга сразу поймет. А правда — напугает.

— Мне страшно, грустно и уже скучаю по Мирославу. — Эта правда, но не вся. — А еще я прочитала наконец письмо. И… — тяжелый протяжный вздох. — Она жива. Моя мама жива.

Алексия издала непонятный звук, закрыв рот ладонью и в ужасе распахнула глаза.

— У меня много вопросов. Я зла и ненавижу отца. Эти эмоции давят на меня и я боюсь, сломаться. — Это тоже правда.

— Мне жаль, что ты все это проживаешь одна. Прости, что я не рядом.

По щеке Лекс скатывается соленая капелька. Точно такая же, зеркаля, катится по щеке Ви.

— Мы со всем справимся, — грустно улыбается Виталина. — Не вечно же нам страдать.

— Я просто переживаю за тебя. Мне невыносимо думать, что ты там одна, когда у меня все хорошо. Будто я все это не заслуживаю. И хочется за это извиниться.

— Глупая, — с улыбкой качает головой рыжеволосая. — Не смей за это извиняться. Ты как никто другой заслуживаешь любви, счастья и спокойствия. После всего того, что ты пережила, ты до конца жизни должна оставаться счастливой, без всяких негативных эмоций.

— Я хочу чтобы ты тоже была счастлива.

— А я и буду. Назло всем.

Алексия нежно улыбнулась.

— Мне нравится твой настрой.

— Мне мой тоже.

Брюнетка тревожно оглядывает свою подругу через экран телефона и чувствует недосказанность, тревогу. Внутри что-то переворачивается, заставляет переживать за рыжеволосую. Лекс видит в глазах смирение и какой-то животный блеск — несочетаемое комбо.

— Мне пора. Я сегодня еще не ложилась.

— Да, конечно. Сладких снов, Ви. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, Лекси.

У брюнетки мурашки по кожи, будто с ней попрощались. Навсегда.

Виталина выдыхает. Идет к выходу. Накидывает на плечи пиджак. Обувается. И выходит из квартиры. Пора забрать свое.

***

Рыжеволосая просит таксиста остановить машину за несколько домов от дома отца. Знает, что здесь по всюду камеры и незамеченной она не останется, но ей требует несколько минут, чтобы перевести дыхание.

Район значительно отличается от основного города. Величественные дома, ухоженные придомовые участки, так и кричат о статусах владельцев. Здесь все разительно отличает от квартиры ее детства. Простора больше, но это все такая же золотая клетка, только отличается площадью. Ви может с легкостью представить, как ее ребенок задыхается, живя в этой роскоши, но которая ограничивает по рукам и ногам всеми статусами, правила и строгим контролем ее отца. Мурашки по кожи и пальцы в кулак.

Девушка идет стремительно и решительно, с толикой надежды в груди и отчаяньем в сердце. Она звонит в звонок, смотрит в камеру и нервно ждет.

Виталина чувствует взгляд через камеры. Холодок по кожи. Динамик издает скрипящей звук, вынуждая вздрогнуть хрупкое тело, а затем произносит.

— Анатолия Павловича нет дома.

— Я не к нему. А к Богдану.

Тишина. Давящая. Страшная. Звонкая.

— Не положено. Уходите, иначе нам придется вызвать полицию.

— Вызывайте.

Девушка улыбается в камеру, делает шаг назад и садится на ступеньку.

— Я их здесь подожду.

Ви знает отца. Знает, что тот либо позволит зайти, либо выйдет сам. Сейчас ранее утро и рыжеволосая уверена, на все сто процентов, что отец еще дома. С минуты на минуту поедет на работу. Он человек привычки, строгого порядка и расписания. Девушка слишком часто приходила поздно домой и распорядок отца выучила лучше, чем прокурор уголовный кодекс.

Мимо проезжает машина. Через тонированные стекла чувствует заинтересованный взгляд случайного свидетеля ее упрямства. Улыбка расползается на ее лице, потому что имидж для отца это все. И она сейчас посягнула на этот “святой” грааль. Слухи расползаются быстро, особенно в кругах элиты. Рыжеволосая уже предвкушают,