Сломленная - Никта Мун

Слишком много вопросов.

— Поехали. Нам нужно поговорить с Делией.

Виталина кивает. Силы покинули ее. Голова начала раскалываться, а внутри то ли все в дребезги, то ли бабочки вооружились ножами и кромсают внутренности.

Журналистка так и не вышла на связь. Они легли спать. Ви долго ворочалась, пытаясь все осознать. Она уснула только после того, как Мирослав крепко обнял.

А на утро сеть взорвалась свежими новостями.

Глава 20. Выбор

Делия не отвечала на звонки. Новостные каналы громыхали, как и всевозможные паблики в социальных сетях. Информационная бомба была сброшена без всяких предупреждений. Заголовки один ярче другого пестрили на официальных новостных лентах города. Общественность стояла на ушах.

А в небольшой квартире элитного района было относительно спокойно. Виталина, грея, душу в воспоминаниях об объятьях со своим сыном, варила кофе. Мирослав вдохновленный обстановкой дописывал главу, сидя за столом на кухни. Паша отсыпался после очередной ночной смены.

Они уже достаточно начитались новостей, обсуждений и пестрых заголовков. Не было неожиданностью, что часть людей охали и ахали гневно полевая грязью Ёлкина. А другая распяли саму Виталину за “ложь”. Мало кто поддерживал девушку, но и такие были, но значительно меньше основной активной массы.

Рыжеволосой было наплевать на все мнения и негатив, который лился на страницах социальных сетей. Она нежно улыбалась, окунаясь в воспоминания. Понимала, что всю эту грязь сможет перетерпеть — не впервые. А вот нервы и репутацию отца вся эта шумиха подпортит. Девушка ухмыльнулась своим мыслям, ставя чашку кофе рядом с ноутбуком писателя.

— Спасибо, — теплая мужская улыбка.

— Нужно будет спросить у Паши, как можно связаться с Делией. Меня немного напрягает, что сутки от нее нет ответа. — Ви садится напротив, зажимая чашку в руках.

— Обязательно спросим. Как ты себя чувствуешь? — Писатель откладывает рукопись и обращает все внимание на девушку.

— Несмотря на все эти помои, которые на меня льются в интернете — отлично. Конечно, у меня мега много вопросов. При этом хочется понимать, что делать дальше. Нужно действовать пока вся это шумиха не улеглась. Отец быстро отряхнется от всего этого, но то что он замаран — греет душу.

— Не хочешь прочитать письмо? Возможно там найдётся несколько ответов. — Осторожно спрашивает писатель, вспоминая негативную реакцию, когда он начинал говорить о письме.

Последовал протяжный тяжелый вздох.

— Не хочу. Но надо.

Виталина приняла свое поражение. Она старательно обходила письмо, которое до сих пор лежало на тумбочки. Маленькая бумажка была сродни ящику Пандоры, которую Виталина не хотела открывать. Ей и так больно. Чувствует, что после прочтения станет намного хуже.

— Ты ведь знаешь, что я рядом и всегда тебя поддержу.

— Так уж и всегда, — от серьезного тона писателя пробежали мурашки и девушка попыталась все перевести в шутку. Но манёвр не удался.

— Я понимаю, что мы с тобой знакомы совсем мало. Возможно тебя это пугает, что наши отношения развиваются стремительно. Но я хочу чтобы ты знала, что у меня на тебя и твоего ребенка самые серьезные планы.

— Меня не пугает, что слишком быстро. Меня пугает, что тебе это все надоест. Мои проблемы. Чужой ребенок. К тому же я не собираюсь оставаться здесь. — Впервые честно и открыто. То что действительно беспокоит.

— Надоест? — Удивился писатель. — Ты действительно думаешь, что меня испугают твои проблемы, ребенок и переезд в другую страну? Боже, какая ты еще глупая, — нежная улыбка.

— Эй, — возмущение, но такое вялое, потому что от этих слов тепло.

— Иди сюда. — Он отодвинулся от стола, приглашая сесть на свои колени.

Бубня себе под нос девушка все-таки встала, обошла стол и села. Тут же очутилась в нежных, но сильных объятьях.

— То что ты себе вбила в голову — все мелочи. Я хочу быть с тобой. С твоим ребенком. С твоими проблемами. С твоими загонами, переменами настроения. Утром, днем, ночь. Это скорее тебе надоест со мной. Потому что я могу сутками сидеть за компьютером. Могу быть вспыльчивым или уходить глубоко в себя. Поверь, у меня не самый сладкий характер. И со мной очень сложно. Это мне нужно бояться, что не захочешь быть со мной.

Мирослав нежно гладит спину и смотрит в зеленые глаза. Тонет. Тонет. Тонет в них.

— Но я хочу быть с тобой, — тихий шепот в ответ.

— Тогда пока это все взаимно, давай не будем бояться того, что еще не случилось.

Они потянулись друг к другу одновременно. Закрепляя соглашение нежным поцелуем.

Нежный момент прерывает телефонный звонок. Писатель отрывается от любимых губ, переводит взгляд на лежащий на столе телефон. Всего четыре буквы на экране заставляет его занервничать. Отец очень редко ему звонил, не потому что у них напряженные отношения. А потому что мужчина был ярым сторонником живого общения. Это касалось не только семьи, но и бизнеса. Мирослав обычно раз в неделю писал коротенькое сообщение “у меня все хорошо” и этого было достаточно, чтобы сердце мужчины не тревожилось о сыне. Обычно все разговоры были с матерью, которая с удовольствием выслушивала сына и рассказывала последние семейные новости.

Поэтому увидим звонок от отца, учитывая обстоятельства в семье, заставило все похолодеть внутри. Виталина почувствовала перемену в мужчине, его напряжение и беспокойство. Захотела встать и дать личное пространство, но писатель только крепче обнял ее, притягивая как можно ближе. Ответил за звонок.

— Что случилось?

— Она в больнице. Состояние удалось стабилизировать. Пока без сознания. Вернешься?

Без “привет”, без прелюдий, без ненужных слов. И вопрос, к которому писатель не был готов. В его руках причина и любовь, которую не хочется оставлять одну. Его поддержка ей нужна как воздух. А там, в другом городе, в больнице любимый человек, который подарил жизнь. Не самый справедливый выбор.

Виталина видит его замешательство. Она слышала весь не многословный диалог, но достаточно, чтобы понять. Мирослав сейчас нужен не только ей, но и более важному человеку в его жизни. Девушка ободряюще кивает. Отпускает. Решает за него.

Он будто читает ее мысли. Как ему объяснить, что она тоже для него важна? Как легким воздух.

— Да, ближайшим рейсом.

Звонок обрывается. Отец услышал то что, хотел. Писатель утыкается лбом в женскую ключицу. Ви в это время пытается нацепить на себя нежное выражение лица. Но пока он не видит, на лице читается паника и отчаянье. Она зарывается пальцами в его волосы, начинает мягко массировать. Пытается себя успокоить, а его поддержать.

— Прости меня, — шепчет Мирослав.

— Все хорошо, — грустно улыбается Виталина. Нет, не хорошо и оба