Женись, я все прощу! - Алина Кускова

Настроение было под стать погоде: небо за окном хмурилось, собираясь разразиться прохладным дождем. Люся, глядя в потолок, старалась предугадать дальнейший ход событий. Получалось мерзко и гадко: Глеб ловит на лестнице Смолкина и требует от него объяснений, жена ему Селиванова или нет. Смолкин, которому она всю печенку проела, осыпает ее проклятиями и кричит, что такой стервозной жены у него еще никогда не было. Что у него вообще никогда не было жены и не будет! Тут же в их разговор встревает Белкина и говорит: «Феденька, да как ты можешь так говорить о своей Люсеньке?!»

О своей… Нет, она не его. Она хочет принадлежать другому человеку! Развод и девичья фамилия. Ах да, фамилия у нее все еще девичья. Значит, просто развод! И пусть только попробуют наговорить Глебу что-нибудь гадкое про нее.

Кто-то начал ковырять ключом в замочной скважине, следом за этим раздались веселые голоса подруги и Федора. Люся с неприязнью подумала: «Вернулись, радуются. А тут такое горе!» – и отвернулась к стене.

– Люсь, – в комнату зашла Настена и включила свет, – ты чего?

– Ничего, – буркнула та.

– Она меня ревнует, – довольно сообщил Смолкин, выглядывающий из-за Настены. – Между прочим, зря! Между нами ничего не было, мы всего лишь случайно поцеловались.

– Да, – пылко подтвердила Настена, – случайно, пять раз.

– А я не считал, – расплылся в улыбке тот, – но было очень приятно.

– Федя настоящий сердцеед, – растаяла Белкина.

– А где бандит? – на всякий случай поинтересовался Смолкин, осторожно заглядывая под стол. – Сдала в правоохранительные органы? Не переживай, ты правильно поступила. Из малолетних разбойников вырастают закоренелые преступники.

– Да, – согласилась с ним Настена, – для этого их нужно баловать.

– Если ты решишь родить такого же, – Федор сел рядом с диваном, – то не волнуйся. Мы с Настей поможем тебе его воспитывать…

– Ага, – всхлипнула Люся, – уже помогли. Смотались оба, бросили меня на произвол судьбы, а она, как всегда, подложила мне свинью!

– Так ты об этом переживаешь, – разочарованно протянул Федор. – Ты всего-навсего разбила мою копилку? Я тебя прощаю, тем более там была одна мелочь.

– Ничего я не била. – Люся села на диване и повернула к ним свое раскрасневшееся лицо. – Это я, – она указала на щеку, – получила удар судьбы!

– Она бредит, – засомневался в Люськиной адекватности Смолкин, – нужно вызвать вашу эту, как ее там зовут, медсестру.

– Тосю?! – с ужасом в голосе произнесла Настена.

– Ее, – подтвердил Федор, – с электрошокером и смирительной рубашкой.

– Очень смешно, – буркнула Люся и снова кинулась на диван.

В эту минуту зазвонил телефон. Ничего не понимающая Настя сняла трубку:

– Тебя, – она протянула трубку Люсе.

Та взяла ее с выражением оскорбленной невинности.

– Я уже сказала, что финансистами не интересуюсь! – Люся была уверена, что ей звонит мама.

– А спасателями? – раздался в трубке любимый голос.

– Спасателями?! – У Люси перехватило дыхание.

– Да, милая Мила, спасателями ты интересуешься? – повторил Глеб.

– Да, – прошептала она и добавила уже громче: – Интересуюсь!

– Тогда я сейчас зайду, – сказал тот и положил трубку.

– Он сейчас зайдет! – Люся кинулась к зеркалу и принялась искать расческу. – Как я выгляжу?!

– Отвратительно, – скривился Федор. – И кто это, интересно, он?!

– Феденька, какая разница, – попыталась успокоить его подруга.

– Как это какая разница?! – внезапно разбушевался тот. – Я не хочу, чтобы у меня выросло ветвистое украшение, мешающее мне передвигаться в помещениях с низким потолком.

– О чем это ты? – не поняла Настена.

– Это он о рогах, – торопливо подкрашивая губы, пояснила Люся.

– Вот-вот! – Смолкин заслонил собой проход. – Никуда ты не пойдешь! Я знаю, что ты хочешь мне отомстить. Но мы же говорили, что это вышло совершенно случайно.

– Да, – пискнула Настасья, – случайно! Пять раз.

– Хоть двадцать пять, – прошипела Люся, пытаясь сдвинуть его с места.

Раздался звонок у входной двери. Все на мгновение притихли, после чего борьба между Люсей и Федором продолжилась. Явное преимущество было на стороне мужчины, но женщина (а это была влюбленная женщина!) изловчилась и укусила мужчину за ухо.

– У! Ё! – взвыл Смолкин, почему-то прыгая на одной ноге.

– Не ругайся! – бросила ему, не оборачиваясь, Люся и устремилась в коридор.

– Это не ругательство, – поспешила оправдать его Настена, – у японцев это означает что-то мягкое и приятное на ощупь…

– Я ей покажу приятное на ощупь! – взвыл Федор и кинулся за Люсей следом.

На свою беду, она успела открыть дверь. На пороге стоял Глеб в парадном костюме с цветами и смотрел на нее влюбленными глазами. Больше ничего Люся Селиванова не запомнила. Ничего хорошего то есть – потому что Федор с криком «Стой, убивать буду!» кинулся на Глеба с кулаками. Глеб применил прием карате, и Федор с цветами оказался на полу.

– Что происходит? – Он поднял на Люсю серьезные карие глаза, и ей сделалось так плохо, так плохо, что она готова была броситься на диван Смолкина и проваляться там всю оставшуюся жизнь.

– А чего ты, – петушился Федор, – пристаешь к моей жене?!

– К кому? – напрягся Глеб.

– К моей законной супруге! – От волнения у Смолкина подергивался левый глаз.

– И нечего мне подмигивать! – взвизгнула Настасья и кинулась на кухню. – Ты ее ревнуешь, значит, любишь!

Люся вздохнула, посмотрела на Глеба тоскливым взглядом и отправилась успокаивать подругу. Ну что попало Смолкину под хвост?! С чего это вдруг он решил ее ревновать? Что это за проявление собственничества? Чистой воды эгоизм. А так все хорошо складывалось! Ольга Леонидовна, интеллигентная женщина, так и не сказала сыну, при каких обстоятельствах познакомилась с Люсей. Он остался бы в неведении до тех пор, пока Люся сама ему во всем не призналась. А что теперь? Что она станет делать, когда ловушка практически сработала, готовая захлопнуться перед носом Смолкина? Она успокоит подругу, а потом что-нибудь придумает.

Через истеричные рыдания Настасьи она слышала, как хлопнула входная дверь, чуть не вылетевшая из петель, и поняла, что Глеб, узнав от Смолкина правду, ушел. С каменным лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, Люся включила заранее заправленную заботливой подругой кофеварку. Ничего, все образуется. Свет клином на одном привлекательном брюнете не сошелся… Да что себя обманывать! Сошелся этот свет, еще как сошелся! Она так не переживала ни о ком, в том числе и о программисте, сбежавшем от нее в другую страну.